– Эта орхидея очень хитрая, – объяснил Хаген, прикасаясь пальцем к губе. – В процессе эволюции она приобрела такой вид, чтобы приманивать одно конкретное насекомое-опылитель, осу. Dasyscolia ciliata. Самец садится на цветок в надежде спариться и при этом набирает пыльцу. Даже запах похож на феромоны осы-самки. – Профессор хитро усмехнулся. – Алиса это очень любила – невозможность такой специфической идеальной кооперации между видами. В эволюции она видела руку Господа. Ее вера редко вступала в противоречие с ее научным мышлением – тут мы, разумеется, расходились во взглядах, поскольку я уже давно законченный атеист.
Продолжая улыбаться, ученый задержал палец на цветке.
– Орхидея не является самодостаточным растением, – продолжал он. – В своих семенах она не несет эндосперм, поэтому для продолжения жизни ей требуется симбиоз с грибом. Но орхидеи находят этот симбиоз повсюду. Почти на всех континентах, почти во всех климатических зонах. На деревьях, на камнях и даже под землей. Растение привередливое, но в то же время, в противовес этому, очень живучее. – Хаген пожал плечами. – Наверное, говоря о своей беспристрастности, я на самом деле имею в виду то, что я пристрастен – но ко всем орхидеям. Разумеется, в перечне генетических образцов, подлежащих сохранению, они были далеко не на первом месте. В конце концов, в пищу орхидеи не используются, и, следовательно, брать их на первых кораблях посчитали необязательным. Что, пожалуй, справедливо. И все же…
Он посмотрел на Саманту.
– Что является обязательным? – спросил Хаген. – Я больше в этом не уверен. Я считаю, Алисия была чем-то обязательным, для меня.
– Значит, в таком случае вы постоянно чувствуете, будто также умираете, – сказала Саманта. – И ваше тело просто еще не привыкло к этому.
– Возможно. – Профессор как-то странно посмотрел на нее.
Саманта наклонилась к зеркальной орхидее, чтобы рассмотреть линию волосков, окаймляющих губу. Она мысленно отметила, что цветок внешне больше напоминает не растение, а какого-нибудь жука или таракана. Точнее, напоминал бы, если бы не синяя выпуклость посредине, не столько пигмент, сколько отражение.
– Я не собираюсь улетать на «Ковчеге», – сказала Саманта, не глядя на Хагена. Все это время она хранила тайну «Наоми», от Дэна, Аверилл и остальных «сирот» из лаборатории, от руководителя проекта «Ковчег», регулярно интересовавшейся о том, какие лекарства понадобятся Саманте во время путешествия на борту «Ковчега Флора». Начнем с того, что она ни словом не упомянула об этом в своем заявлении о приеме на эту работу, хотя уже тогда знала, как поступит. Возможно, Саманта знала это с того самого дня, когда впервые увидела Финиш в телескоп, установленный посреди поля, стоя рядом со своим отцом, в воздухе, наполненном запахом репеллента.