Два месяца простояли мы в песках. Знойное лето сменилось сухой жаркой осенью. С Каспийского моря дули ветры, но ни облачка не появилось в раскалённом небе. Капли дождя не упало на наши окопы. И дороже всякой машины были всё это время нам славные верблюды. Не будь их, насиделись бы мы и без хлеба, и без курева... То, что для лошадей в этих местах было тяжёлым трудом, явилось пустяком для тягачей системы В-2, как смеясь называли их в роте. Под громкие крики "соловья" тащили они тяжело гружённую бричку по дорогам, которые порой было трудно и заметить в песках.
И как в друге, которого полюбил, всё становится хорошим и милым, каким бы неладным он не казался сперва, так и мы находили теперь походку наших верблюдов гордой, взгляд воинственным, а трубные звуки «соловья» победными. Ещё порой далеко едет наш старшина, а в окопах прислушиваются солдаты и говорят:
— Соловей песню поёт, табак едет.
И действительно, вскоре появлялся на склоне вдали причудливый силуэт брички с верблюдами. Особенно заметно это было к вечеру, со стороны заходящего солнца.
А то бывало лежит этакая живая гopa, отдыхает, поджав под себя длинные ноги, будто их и нет. Жуёт что-то там, давно-давно съеденное, а только пройдёт кто мимо, обязательно поднимет голову и проводит его долгим внимательным взглядом. Ещё смешно было смотреть, как они забавно встают: сперва вытянут задние ноги, потом стремительно прыгают... и уже стоят, сверху поглядывают... Была у верблюдов одна странность: не умели они спускаться с гор, осторожно тормозя, как это делают лошади. Нет, эти неслись во весь опор, будто надеялись убежать от настигающей их брички. В таких случаях старшина обязательно слезал перед спуском, а отчаянный Денисенко получше усаживался, произносил по-украински: «Ну, було не було!» — крепко хватался за борта брички, с грохотом летел вниз стремглав за верблюдами — прямо номер в цирке!
Солдаты, бывало, смотрят издали, как Денисенко благополучно достигнет равнины, смеются и фантазируют :
— Вот бы их не две, а штук сто, да каждому на горб по пулемёту, да с этаким воем, как наш соловей, — на врагов. . . Фашисты, наверно, от удивления и страха драпанули бы — не догнать. . .
Никто тогда не знал, что вскоре нам предстоит расстаться с одним из наших любимцев. А случилось это так.
Однажды, было это в конце октября, незадолго до начала большого наступления, поехал я в штаб. Путь лежал через холмы и горы по пескам. Легко, под привычные трели неисправимого «соловья», порядком подкидывая из стороны в сторону не слишком удобную для пассажирской езды бричку, протащили меня наши «В-2» весь этот унылый путь. Я получил от командира приказ, и вскоре мы возвращались. Мы рассчитывали с Денисенко прибыть домой: домом на войне всегда считают свою часть. Так вот, мы надеялись попасть домой ещё засветло, но на половине обратного• пути, на стыке двух дорог, если вообще можно назвать дорогой следы колёс в песке, увидели уже хорошо знакомую нам картину.