Но, блядь, не смогу я больше детей со смехом давить! И девкам подолы задирать — особенно бесправным крестьянкам. А ещё как оклемался, издал указ о запрете смертной казни. Теперь в моих владениях (кроме баронских феодов) даже на конюшне запороть насмерть нельзя. Преподнёс это как убыток мне-любимому, иначе не поймут исполнители, а слово «убыток графу» тут понятие святое. Революционно, не принято тут так, полумера, но тем не менее, написал, сделал, разослал.
Блядь, как мне быть?! Как мне жить?! Хоть волком вой, со всех сторон затык, засада и мировоззренческий конфликт. И никаких просветов!
Ещё соседи хреновы достали — прутся проведать, всё ли у меня в порядке. Слухи о моём безумии дошли, как и об излечении. Кривляться перед грязными вонючими скотами, аналогами Ричи до встречи с травницей?.. Не могу. Сил нет. Сказываюсь больным, или, как сейчас, заставляю отдуваться Астрид, прячась на смотровой площадке главной башни. Тут холодно, зима, ветер гуляет, а высота как на десятиэтажке — любой желающий составить компанию мгновенно съёбывает. Особенно дочки баронские соседские — а то я не знаю, нафига мне их табунами возят. Ладно, не парюсь — соседи не тупые, сообразят, что не до них мне. А что не вежливо поступаю — так парнишке пятнадцать, это как у нас девятнадцать-двадцать, он три месяца как граф, да и болел недавно — замнётся.
* * *
— Ричи, мне это уже надоело. Я хочу, чтобы ты всё рассказал.
Произнесено было без той требовательной энергии, с которой этот вопрос задавался первые дни после моего пробуждения. Устало. Наши отношения с Астрид подходили к концу — оба чувствовали, что пора остановиться. Итить иху мать, мы живём в обществе! А значит не можем просто так брать и устраивать чёрти что. И то, что вокруг слуги, в большинстве мои крепостные, совсем не значит, что о наших отношениях через время не узнает всё королевство. Трахнуть сестрёнку в этом мире в среде аристократией не считается эдаким злостным преступлением, скорее чудачеством изнеженных в роскоши и власти владетелей. Когда у тебя и так есть всё, что может предложить этот мир, а хочется большего, почему бы не попробовать? Но, мать его, ОТНОШЕНИЯ между родственниками — это уже за пределами даже местной пещерной морали. У неё оставалось мало времени до приезда супруга, когда я буду вынужден её отпустить, и она уже почти отчаялась получить ответы.
Но сегодня я впервые почувствовал себя в своей тарелке: здоровым, бодрым, отдохнувшим после многодневного ощущения инвалидности и неполноценности. Перед обедом спустился в подвал, в оружейку, провёл разминку с мечом — знаете, а это что-то! Рома любил разные острые железяки, которые могут убивать, но только мысленно — настоящие такие только в музеях. Даже у реконструкторов современные поделки, сделанные мягко говоря не по старинным технологиям. Но Рома и на реконструкторов выхода не имел. Теперь же, когда к памяти проводившего разминочный комплекс привычного к мечам Ричи добавились его эмоции восторга и восхищения… В общем, настроение до конца дня было обеспечено.