– Не неси херни, – оборвал его Шеф, – лучше зови следующего.
Она посмотрела на него так зло и отчаянно, что он почти ощутил себя виноватым, хотя был уверен, что ни в чем не виновен. Если бы она вела себя хорошо, ее бы так никто не связывал. Да и вообще, связывая, он ее не бил, а другой бы непременно ударил, хотя бы раз, чтобы усвоила, кто здесь главный. Так что он не виноват. Он, наоборот, молодец – сидит, приглядывает за действиями своих парней в процессе, защищает ее.
А парни почему-то справляются быстрее обычного. Все они старательно сдерживались сначала, а потом, стоило только набрать темп, кончали почти мгновенно. Кирк и тот уложился всего в одну сигарету.
– Да просто капец, – сказал он, застегивая штаны. – Еще и смазка эта ваша…
– Я вообще-то молчал, – пожимая плечами, отозвался Шеф, понимая, что товарищ оправдывается.
– Ой, короче, сам поймешь. Наслаждайся, – бросил Кирк и вышел, а Шеф даже не сразу понял, что здесь успели побывать все и остался только он один – слишком быстро все прошло, непривычно.
Вышвырнув сигарету в хрустальную вазу с отбитым краем, наполненную грязной водой и окурками, он встал, склонился над Карин и осторожно вытащил майку из ее рта.
– Ты же уже поняла расклад и вести себя будешь хорошо? – спросил он, развязывая ремень на ее ноге. – В патруль ведь дураков не берут.
Карин звучно выдохнула и всхлипнула. Глаза у нее были мокрые от слез. Белые бедра перепачканы сажей и песком. Темные следы от грязных пальцев виднелись на ее груди и боках, но Шефу это казалось даже красивым.
– Не надо, – шептала она, прижимая к себе ноги.
– Надо, так что не заставляй меня применять силу, – равнодушно сказал Шеф, расстегивая штаны.
Возбуждение, жившее все это время будто отдельно от него, почти мгновенно достигло предела. Он вдруг понял, что кончит, как только войдет в нее, потому просто провел несколько раз рукой по толстому члену и не стал сдерживаться, позволяя густой струе пролиться на ее голые ноги. Только возбуждение от этого не спало, а, напротив, вдруг прорвалось к сознанию, и член мгновенно затвердел вновь.
– Я больше не могу, – прошептала она и все же попыталась уползти. – Пожалуйста.
– Что там мочь? – искренне возмутился Шеф, поворачивая ее на бок и укладываясь рядом на пол. – Лежи и не дергайся. Не может она.
Он зло фыркнул ей в самое ухо и прижал ее к своей груди раненой рукой. Боль очень запоздало напомнила о себе, но он решил не обращать на нее внимание, потому менять положение не стал.
– Пожалуйста, – снова пролепетала Карин.
– Будешь ныть – я обратно майку запихаю, – предупредил Шеф, не понимая, почему так раздражается.