Карин с опаской покосилась сначала на пустую часть дивана возле Берга, затем на Шефа, вспомнила, как он легко скрутил ее в первый раз, и поняла, что спорить с ним все равно не получится. Свое он получит, только в его благие намерения она не верила, потому сжимала зубы, подчиняясь.
Бросила штаны на пол, легла, но ноги невольно сжала.
– Молодец, а теперь постарайся расслабиться, запихивать в тебя я ничего не буду, – пообещал Шеф, но отчетливая эрекция за тканью его штанов говорила обратное.
Заранее ненавидя его еще сильнее, Карин закрыла глаза руками, пытаясь придумать, как достать для Берга лекарства, а неумолимый лидер Демонов раздвигал ее ноги, закидывал их себе на плечи и прикасался пальцами к ее коже, чуть открывая. Боль сразу стала сильнее, Карин почти заскулила, но вместо этого испуганно пискнула, чувствуя прикосновение языка.
– Что ты делаешь? – спросила она, пытаясь отползти, но его руки слишком крепко держали ее бедра.
– Угомонись, – рыкнул Шеф, не поднимая головы.
Внутри у Карин все сжалось от его дыхания.
– Если ты уже забыла, у нас тут нет лекарств и вода еще то дерьмо, так что моя слюна – меньшее из зол.
– Ты долбаный извращенец! – прошептала она, чувствуя, как по самым чувствительным складкам скользит язык.
– Будешь орать – разбудишь своего капитана, – снова сообщил Шеф и впился в нее губами.
Боль почему-то отступила. К счастью для Карин, рана на нежной слизистой была всего одна и та несерьезная, но она даже представить не могла, сколько раз здесь умирали и от меньшего.
Она кусала губы, смотрела на Берга – белого, едва дышавшего, и краснела от стыда. Чертов язык вошел во вкус и теперь изучал ее, блуждал на границе кожи и розовых лепестков, проникал внутрь, не то дразня, не то обследуя ее нутро, а потом жесткие губы впивались в клитор, и она пыталась схватиться за его волосы, но те были слишком короткими, потому пальцы скользили по щетинистой голове, натыкаясь на грубые шрамы.
– Хватит, остановись, – просила Карин, понимая, что все заходит слишком далеко.
Шеф только фыркнул, то, как она сочилась в ответ на его действия, его заводило. Ее запах бил в голову так, что расчетливый разум отступал куда-то во тьму, зато узел внизу живота становился ощутимым. Не отпуская ее, упиваясь ее соками и зализывая маленькую ранку, он все же схватил собственный член и стал резко двигать по нему рукой, то сжимая, то едва прикасаясь. Даже едва уловимое движение бедрами он сдерживать не стал, толкаясь в кулак и упиваясь ее ароматом и соком с привкусом крови. Это было хуже сока проклятого кактуса, бегущего по венам.