– Ты что, так и не спал? – спросил Шеф. – Зря это, ты теперь наверняка, как плавленый сырок.
Он даже усмехнулся, хотя уже не мог вспомнить, как этот самый сырок выглядит и пахнет.
– Не смог, здесь слишком жарко, – ответил судья, не поднимая глаз.
– Это еще не жарко. Зена последние дни почти ласкова, – отмахнулся Шеф и, подойдя к мужчине, отобрал у него кувшин. – Хватит уже себя жалеть. Хотя бы попробуй выжить.
– Зачем? – удивленно спросил судья, подняв на него глаза. – Я изучал, как меняется психика после преступления. Знаю, кем становятся люди в обществе убийц. Знаю, кем стану я. А я не хочу! Я хочу умереть, пока во мне еще осталось хоть что-то от того человека, которым я был!
Шеф пожал плечами, выпил остатки воды и сел на корточки напротив.
– Я тебя убивать не стану. Мои парни – тоже. Мы тут, знаете ли, пытаемся людьми оставаться и, по сравнению с многими, делаем успехи. Хочешь сдохнуть – отлей сам себе пулю, пистолет я, так уж и быть, одолжу. Понял?
Судья только голову опустил, сжимая руки в кулаки, но ничего не ответил.
– Тогда о деле, – начал было Шеф и вдруг сбился. Он хотел рассказать о здешних правилах и о том, что сейчас требуется от новичка, но, призадумавшись, заговорил о том, что волновало его самого: – Скажи, а приговор могут изменить?
– Изменить – неверное слово, – куда охотней ответил судья. – Юридическим языком…
– Мне насрать, как там что звучит по юридически, – перебил его Шеф, резко вставая на ноги. – Мне нужно знать, могут ли после суда изменить наказание? Как вы это все называете…
Ему хотелось сказать, как именно его это не волнует, но почему-то он заставил себя не материться и даже кувшин в стену швырять не стал, хотя очень хотелось. Поставил его на подобие стола и замер возле него, упираясь руками. Он не знал, чего хотел больше. Услышать «нет» и понять, что майканская дуреха его обманула, или услышать «да» и спрашивать дальше. Нужно ли ему это знать? Этого он тоже понять не мог, не успел решить, но уже ждал ответа.
– Это маловероятно, – сказал судья. – Вернее это возможно, но таких случаев в истории Высшего Земного Суда очень мало. С тех пор, как часть преступников перестали считать людьми, слишком многое изменилось…
– Значит, иногда приговор меняют? – переспросил Шеф, вдруг ощутив себя почти тупым один на один с речами судьи. – И вы знаете о таких переменах?
– Да, все случаи становятся очень известны…
– Имя Оливер Финрер вам о чем-то говорит? – затаив дыхание, спросил Шеф. – Его приговор меняли?
Он спросил и все же обернулся, желая знать правду.
– Да, – помедлив, ответил судья и впервые посмотрел Шефу в глаза. – Только зачем это вам?