Он метался на кровати, стонал во сне, но не понимал, что это сон, продолжая убегать. Он никогда не был сильным, никогда не был быстрым и бегать так, как нужно, у него не получалось. Охрана нагоняла его, а потом он подумал, что убежал бы, если бы у него было не две, а четыре ноги. Он смог бы тогда делать в два раза больше шагов. Он только об этом подумал – и его ноги вдруг раздвоились, и он побежал куда быстрее, отрываясь вперед. Чтобы не оборачиваться на охрану, он захотел себе еще и глаза на затылке и тут же их получил. От этого начала чуть кружиться голова. Зато он наконец-то смог оторваться от преследователей, но коридор снова стал меняться. В нем появились дыры, сквозь которые он мог видеть пустыню. Песок забивался в саму трубу и бежать становилось неприятно. Почему он босой, Мартин не помнил, куда он дел одежду – тоже. Просто труба искажалась, менялась вокруг него, превращаясь в угрозу, а потом он влетел в настоящую западню. Выход из трубы перекрывала сеть из металлических штырей. Одни из них были острыми, другие тупыми. Одни припаяны, другие можно было достать.
Мартин попытался отступить, но понял, что за ним все то же самое и нет уже никакого коридора. С другой стороны – тот же выход, запертый непонятной конструкцией.
Он стал ее разбирать, уже не метаясь, не дергаясь в постели. Он даже волнения во сне не испытывал. Он прислушивался к движению штырей, определял их подвижность. Иногда ему не хватало рук, и он делал себе новые. Когда он не мог нормально услышать, он делал себе еще одно ухо, и ему было смешно от того, что оно вырастало на бедре. Зато он легко справился, даже весело: вывалился из трубы и оказался перед зеркалом – и чуть не заорал в голос от того, что увидел. Вместо него заорали какие-то другие люди, а он в своем черно-белом сне смотрел на то, чем стал, и умолял все стать прежним. Эта куча из рук, ног, пальцев, носов, ушей и других непонятных органов сводила его с ума, но ничего не хотело становиться, как прежде.
Он вдруг понял, что это навсегда, ужаснулся и вскочил с кровати, глядя на свои дрожащие две руки, точно зная, что нет у него глаз на затылке, четырех ног и прочего безумия, но ужас в нем сменялся осознанием.
Холодный пот скатывался по лбу на лицо, а он вспоминал отражение в зеркале и понимал, что не так с кодом у этого ненормального ИИ.
– Так вот в чем дело, – простонал он, вскочил и, на бегу запрыгивая в штаны, помчался к Виту и работающим панелям, чтобы проверить свою догадку.
Он проспал больше десяти часов. Его никто не будил, не мешал по приказу Виту, а сам Виту не отходил от панели и не отпускал из рук рацию. Он выводил Шефа, Ярвана и Карин. Он матерился, постоянно просил подождать и проверял все, что мог. Блокнот, сгинувший куда-то вместе с Бергом, объединял несколько десятков документов, а Виту приходилось все проверять отдельно. Смотреть, где камеры. Проверять лазеры, убеждаться, что там нет ловушек, диктовать коды от дверей, еще и время от времени связываться с Лотаром, нервно спрашивая, что значит то или иное сокращение.