– А Ирон?
– Его там не спасут, – горько сказал Лотар, приказал помочь Бергу с погрузкой связанной Карин и раненого Шефа, а сам помчался устанавливать связь.
– Если вам нужен живой Оливер Финрер, немедленно снимите барьер с планеты! – требовал он, думая, что этим могут воспользоваться и они, проскользнув на корабле следом.
– Мы не можем. Барьер можно снять столько на самой станции, – говорили ему там, но Лотар знал, что это вранье, потому просто и прямо сообщал:
– Если вы не выпустите сейчас крейсер, на котором вылетают Дауман, Маер и Финрер – он умрет, так что решайте сами!
Он тут же отключил связь и выскочил как раз в тот миг, когда Ярван выходил из крейсера. Он считал своим долгом отплатить Шефу за то, что тот его в плену когда-то не бросил. Он сам отнес его на борт крейсера, а теперь стоял, весь перемазанной его кровью, и думал о том, что должен выжить хотя бы Финрер, потому что ему казалось, что это будет справедливо, а вот говорить об этом он не мог, зная, что его не поймут, но Лотар думал так же, выходил из ангара следом за крейсером и смотрел в раскаленное небо.
Он видел, как барьер расступился и захлопнулся вновь, пропуская крейсер и закрывая путь к побегу.
Он сделал все что мог для Карин, Шефа и Берга, а теперь ему надо было снять барьер и отбить Кирка – и на все оставалось каких-то девять часов.
В темноте Кирк позволил себе закрыть глаза и уснуть. Он понимал, что ему надо отдохнуть. Сам в плену он никогда не был – как-то Хайба и дурные шутки про жопы и члены его уберегли от подобной участи, но он слышал немало историй, потому понимал, что силы ему пригодятся: их надо беречь, чтобы не упустить возможность в нужный момент справиться со стражей, чтобы даже если придется умереть, то не делать этого, стоя вот так у холодной стены, а хотя бы в попытке драться или бежать. Он не мог уронить на что-нибудь голову, поэтому позволил ей упасть, повиснув на своих цепях.
Эта сука, а иначе он Зену и не мог назвать, как-то ухитрилась вмонтировать в эту стену настоящие цепи, к которым его приковали чем-то вроде наручников. Его руки были разведены и подняты вверх, ноги широко расставлены и тоже прикованы к цепям, вернее к одиночным припаянным к стене звеньям.
Он не знал, когда его сюда принесли; не знал, кто именно его раздел и кто приковал; не знал, что с остальными парнями и сколько подручных осталось у Зены; сколько из них пытались ему ломать кости своими жалкими кулачонками и ботиночками, как у игрушечных солдатиков. Они все казались Кирку смешными, и потому он с самого начала интересовался только Зеной. Она была опасна, ее прикосновений надо было избегать. Он это помнил, но, когда она ушла, просто закрыл глаза и уснул без всяких снов – отключился, как научился здесь в Пекле, а потом открыл глаза, морщась от света. Она сначала включила его, а затем открыла дверь и вошла на этот раз без своих подручных.