После отъезда Полины Климовичи снова пригласили ее к себе. Она отказалась:
— Не могу больше работать на чужих людей. Раньше могла, теперь — нет.
— Жить-то надо.
— Надо ли? — спросила она и посмотрела на меня тоскливыми беззащитными глазами.
Подруга из Задонска прислала ей письмо, пригласила погостить. Она поехала и вернулась через две недели, постаревшая, бледная, как после тяжелой болезни.
— Не отдохнули? — спросила я.
— «Под старость жизнь такая гадость…» Я там «Евгения Онегина» перечитала.
— Повеселее ничего не запомнили?
— Какое теперь веселье…
От Полины пришло письмо из Норильска. Она писала, что устроились хорошо, в отдельной квартире со всеми удобствами, что снабжение в городе хорошее, есть даже апельсины. По-видимому, письмо писал Болотников, там была такая фраза: «Последнее время усилились осадки».
— Об осадках пишут, о Васе ни слова, — горько улыбнулась Софья Яковлевна.
Вернулся мой муж из армии, и теперь она стеснялась заходить по вечерам, но, встречая меня в коридоре, останавливала и торопливым шепотом рассказывала свои сны: то ей снилось, что Вася стоит среди комнаты и издали читает по складам на консервной банке: «го-луб-цы». А потом прыгает в окно и летит по воздуху. Другой раз увидела, что сидит на скамейке в своем задонском саду, в шляпке а-ля Анна Каренина (она так произносила), и к ней подходит Отто Оттович, держа на руках грудного младенца в кружевном чепчике.
Однажды утром муж вернулся из ванной и запер дверь на ключ.
— Послушай, может, надо вызвать психиатра? — спросил он.
— Что случилось?
— Эта сестра Конкордии выскочила из комнаты в ночной рубашке, подстерегла меня у ванной, тычет вчерашнюю «Вечерку» и говорит: «Гейман занял второе место на мотоциклетных гонках!» Какое ей дело до мотоциклетных гонок? Страшная вещь склероз…
— Ты ничего не понял. Гейман — племянник Климович. Он в нашем доме живет.
Пустота неотвратимо должна была чем-нибудь заполниться, и она снова заполнялась событиями совсем далекой, чужой жизни.
В середине декабря пришло второе письмо от Полины. Она жаловалась, что Вася стал чистый дьяволенок, ни минуты не сидит на месте, что жизнь в Норильске оказалась дороже, чем думали, не так много удается откладывать. Ей предлагают хорошие места, где можно заработать направо и налево, но не с кем оставить ребенка. Ясли переполнены, а в детский сад еще рано. Она слезно умоляла Софью Яковлевну приехать и сообщала, что, не дожидаясь ответа, выслала деньги на дорогу по телеграфу.
— Наконец-то! — вырвалось у Софьи Яковлевны.
Я так и ахнула.
— Неужели вы думаете ехать?