— А что это значит — аккомпанировать?
— Не прикидывайся! Аккомпанемент — музыкальное сопровождение. Я буду петь, а ты меня сопровождать.
Я вскочил на ноги.
— Значит, — говорю, — две собачки впереди, два лакея позади? Ну нет! Это пусть другие сопровождают, а мы, Загородниковы, еще никогда холуями не были!
Кинул свое бельишко и новый костюм в чемодан и ушел ночевать к товарищу.
Больше я ее не видел. У нее — самолюбие, у меня — самолюбие. Никто никого не пересилил.
ПО МОЕЙ ВИНЕ ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ НЕ СЛОЖИЛАСЬ? ЗНАЕТЕ, ЕСЛИ ЧУВСТВУ ПОДДАВАТЬСЯ, ГОЛОВУ МОЖНО ПОТЕРЯТЬ.
А любовь… Разве поймешь, где начинается, где кончается? Если и вспоминал когда, так не семейную жизнь, а как она мне в глаза смотрела в ДКА за роялем.
Из-за жилплощади пришлось мне и работу переменить. Взял меня водителем «Победы» один физик, Руслан Наумович Лев. Квартира отдельная, при кухне ниша, а домработница приходящая. Из-за этой ниши и сошлись.
Вот это был человек! Ну такой начитанный, такой арифметик! На трех языках книжки читал и на них же заметки в тетрадку делал. Я ему с первого раза цену понял. Прихожу договариваться — лежит на диване в полосатой штапельной пижаме, босой, ноги в шерсти, на груди волос дыбом стоит, а в комнате как после землетрясения. На столах, на диване, на полу — иностранные книжки и восемьдесят шесть томов Льва Толстого, академическое издание. В углу собака — немецкая овчарка Кванта. Лежит, стережет весь этот беспорядок.
Работенка у меня началась — санаторий. Отвезти в институт, привезти из института да три раза в неделю — на теннисный корт стадиона «Динамо». Театры, кино он не признавал, товарищи его в основном непьющие, а захочет отвлечься — выезжаем на Минку и — от панорамы Бородино до поворота на Верею и обратно — даем по сто двадцать километров в час. Что за удовольствие по одному маршруту ездить — этого я понять не мог. Раз как-то намекнул:
— Поедемте по Можайскому, там хоть сашейка между населенных пунктов проходит. Мы же не на зарплате в автобусном управлении.
Куда там!
— Вы, — говорит, — Валерий, ничего не понимаете. Монотонность, монотонность покоряет.
Я про себя сквозь зубы бурчу:
— Надо же такую чушь придумать.
А он услышал.
— Эту, — говорит, — чушь не я придумал, а Наполеон.
И рассказал, как Наполеону в Африке понравилось, хотя там ассортимент небогатый — пустыня да пирамиды. Вообще-то Руслан был простой, необидчивый. Может, я бы у него и остался, но разошлись мы из-за собаки.
Из охраны животных прислали повестку — явиться собаке на военную подготовку. Руслану некогда, велит мне ездить с Квантой.