— Нет, милорд, я не знаю, где папа хранит свой товар, — отвечала она, скрещивая пальцы за спиной.
Стук становился все громче, и Аврелия сказала матери:
— Пойду посмотрю, кто там.
Она поспешила по узкому коридору в прихожую и, отворив дверь, обнаружила на пороге Дирка Дженка — папиного ученика.
— Мистер Дженк! Так вы же еще должны быть с папой в Амстердаме?
— Аврелия, извините за вторжение…
Румяное лицо ученика вмиг побледнело, когда он увидел, что к ним идет хозяйка дома, поглаживая выпирающий под фартуком живот.
— Что здесь за шум… Мистер Дженк! Что вы здесь..? Ох! — женщина зашаталась.
Аврелия и Дженк бросились к ней, чтобы поддержать. Вместе они проводили хозяйку в гостиную и усадили в кресло.
Повисло молчание.
По тому, как Дженк поджал губы и отводил взгляд, Аврелия догадалась о новостях, которые он принес, но даже не мог выговорить.
— Когда? — спросила мама сиплым голосом.
— Чуть больше двух недель, — ответил Дженк еле слышно. — Он заболел лихорадкой. Все случилось так неожиданно. — он указал на стул: — Могу я..?
— Конечно, — ответила Аврелия, словно в забытьи.
— Мне жаль, — срывающимся голосом продолжил ученик. — Он постоянно говорил о вас. С таким нетерпением ждал, когда родится ребенок и он сможет его увидеть.
Ученик замотал головой, словно не хотел верить, что его наставник мертв.
— Я принес вам вот это, — Дженк расстегнул свой ранец, достал свиток и конверт и передал их матери Аврелии.
Мама развернула свиток. Документ был на голландском языке, но Аврелия узнала официальную печать Гильдии амстердамских ювелиров и прочла имя отца. В конверте было сопроводительное письмо на английском языке от золотых дел мастера де Йонга. В нем говорилось, что гильдия рекомендует папу — признанного мастером-ювелиром — к принятию его в ряды лондонской гильдии золотых дел мастеров.
Мать, прикрыв рот рукой, еле сдерживала рыдания, в то время как Аврелию на краткое мгновение охватил восторг. Наконец-то ее отец — лучший ювелир Лондона — официально был бы признан мастером. Но как только пришло осознание, что это уже не имеет никакого значения, восторг испарился и в груди образовалась тяжесть.
Папа умер. Его восхитительные работы — золотые ожерелья и кольца — никогда не обретут клейма мастера и законной пробы. Его изделия, зарытые в подвале, так и останутся безымянными.
Мама, закрыв лицо руками, горько плакала. Мистер Дженк посмотрел на Аврелию и снова запустил руку в свой ранец.
— Он просил меня, чтобы я передал вам вот это, — сказал он, доставая маленький кожаный мешочек.
С тяжелым сердцем Аврелия взяла мешочек, развязала тесемочки и вытряхнула содержимое на ладонь — кольцо шамплеве, украшенное чистейшим алмазом плоской огранки.