— Ну, тронь меня, тронь!
Шакура, пожав плечами, чуть отошел от Хохла.
— Вот тот-то. Не хочешь. Меня тронуть — на лишний срок раскрутиться. Что? Хочешь из-за меня лишнее сидеть?
— Ты ведь, Xoxол, за мокруху сидишь? Жену вальнул? — холодно улыбнулся Шакура.
Он отодвинулся на пару шагов, всем своим видом показывая, что не собирался и пальцем трогать Хохла. Но Хохол не заметил этого.
— Ну и что. Скольких ты вальнул? Жаль, что тебя по сто второй не раскрутили.
Сто вторая — это статья за умышленное убийство, и на мгновение лицо Шакуры исказилось гневом. Но тут же он вновь взял себя в руки и заговорил вежливо:
— Не обо мне речь.
— И не обо мне! — закричал Хохол и резко ушел, не попрощавшись с Виктором.
Шакура, прищурившись, зловеще усмехнулся ему вслед:
— Гуляй, Хохол, гуляй, пока твой сынок на взросляк не поднялся. Недолго ждать.
— Ты о чем?
— Сын ему не простит убитую мать. Пацан, чтобы в одну зону с отцом попасть, ограбление совершил. Скоро будет здесь. Если бы Хохол знал, не ходил бы таким орлом. Да не тем орлом, который летает, а тем, который кое-что глотает!
— Жалко же парня. Загубит свою жизнь. Как же отца убить!
Шакура только пожал плечами:
— Не все, как ты, прощают своим врагам. Я бы не простил!
Виктор заранее знал реакцию Шакуры. Постоянно видя полное безразличие заключенных ко всем событиям, непосредственно их не затрагивающим, и в общем даже соглашаясь с подобной позицией, он все равно не мог переделать себя. Ему хотелось остановить Шакуру, броситься на помощь Хохлу, судорожно бежать куда-то, что-то делать. Но внутренне он уже все больше начинал примиряться с неизбежностью происходящего.
Проводив Шакуру взглядом, Виктор одернул свой зэковский костюм и двинулся по пыльному двору фабрики мимо одноэтажных гудящих цехов, складских помещений, заваленных деревянными кроватями и шкафами прямо к закрытым воротам. Сидевший у калитки в маленькой будочке сторож протянул ему одну руку, второй у него не было, потерял тут же на фабрике. Основательно поприветствовал.
— На комиссию иду, — поделился Виктор. — Хочу попасть на стройки. Да только шансов маловато.
Сторож порылся в бумажках, достал список, пробежал его глазами.
— Точно, ты в списке. Ни пуха ни пера.
Виктор миновал калитку, услужливо открытую сторожем, прошел мимо дежурки, набитой, как всегда, солдатами, вышел на плац. По краям плаца, там, где еще оставались деревья, были слышны удаpы топора и жужжание пил. Заключенные заканчивали очередную, даже не бессмысленную, а крайне вредную работу. В последнюю проверку один из высокопоставленных деятелей прокуратуры обронил гениальную мысль, мол, у нас тут курорт, а не колония, и не в меру ретивая администрация решила убрать всю зелень с территории. И, словно причитая, подпиленные деревья с шумом падали на край плаца. Виктор наискосок пересек площадь и поднялся по внешней стальной лестнице на второй этаж здания штаба. На верхней площадке он на мгновение оглянулся, не в силах оторваться от далекой панорамы зеленых полей, и вошел в штаб.