— Мы ее отдадим, а если вместо вертолета — шиш. — подозрительно спросил Равиль, — пусть он остается вместо бабы.
— Что значит вместо бабы? Я для чего все это делаю? Чтобы дальше гнить в зоне? Ты, брат, анаши обкурился. Решил меня заложником оставить.
— А почему нет? — спросил Равиль. — Почему я должен тебе верить? Ты, козел, ты с ментами вместе. Дружишь с ними. Они тебе доверяют, больше чем себе. Вон какие операции для них проворачиваешь. Да я ни одному твоему слову не верю.
Он замолчал, потому что по коридору послышались быстрые короткие шажки.
Виктор интуитивно почувствовал, что нельзя сейчас дать Ольге себя узнать. Любое ее движение в его сторону, любой жест, могли бы дорого ей обойтись. Он поднялся и отошел к окну. Он слышал как Ольга вошла в приемную и застыла. Муха посмотрел на нее с интересом.
— Хорошая баба, — произнес он одобрительно. — Ты чего в санчасти делала? Болеешь?
— Кофе пила, — сказала Ольга.
— Открой ей, — сказал Муха Золотому. — Она уходит.
— Чего пялишься?! — сердито рявкнул Равиль. — Делай что говорят. Четырех санитарок тебе мало?
— Баба уж больно хороша.
— Лучше о шкуре своей подумай!
— Пошли, — позвал Золотой Ольгу и повел ее к выходу. Долго-долго он снимал баррикаду из досок, загораживающих дверь, потом один за другим стучали, щелкали засовы. Золотой вернулся один.
— Мент он или нет, — сказал Муха Равилю, — а другого шанса у нас нет. Давай-ка пустим его назад, пусть наведет ментам шороху.
Равиль задумался:
— Надо вот что сделать. Пусть передаст ксиву от санитарок. Мол, если не выполните требования, то нас передушат. Вот тебе, Золотой, бумага и ручка. Иди к бабам. Они же все жены ментов. Пугани их, чтобы каждая по ксиве сочинила своему менту.
— Что мне Шакуре передать?
— Пусть идет, — подумав, ответил Муха. — В три часа ночи мы поднимем раму. С той стороны прожектора не достают. Только пусть с собой никого не тащит. И уточни на счет вертолета. Нас будет пять человек, да еще пилот. Карту пусть дадут.
— Через границу нам не перемахнуть.
— Да и смысла нет, — сказал Виктор. — Сейчас практически все страны выдают угонщиков. Надо уходить в глухомань.
— Слышь, — сказал Золотой, — это девка-то, Оля, совсем сбрендила. Не хотела уходить. Реветь стала. Я ей дал легонько по заду, так она шла и все оборачивалась. По-моему, ее от страха перекрыло.
— От страха так не перекрывает, — сказал Равиль. Он повернулся к Виктору: — За тебя, что ли, переживает?
— Человек такой, — неохотно протянул Виктор. — Больше переживает за других, чем за себя.
— Женился бы! — усмехнулся Муха.