— Как же он так умудрился? — недоумевала Мишель.
Виннер был вполне вменяемым человеком и всегда следил за здоровьем, стараясь не запускать болезни.
В ответ на ее вопрос, врач только закатил глаза.
— Что? — не поняла Мишель.
— Дама…., - врач замялся, — которая вызвала «скорую помощь» вашему мужу, что-то лепетала, что она не виновата, не хотела и вообще, не нарочно. Я так понимаю, что они были где-то за городом, он пролежал несколько дней с температурой, прежде, чем вернуться в Москву.
За городом? Что Павлу там понадобилось? Да, у них была дача. Мишель отказалась от нее, они так договорились: квартиру Павел оставляет ей, взамен получает дачу. Но дача у них была вполне себе современная. Не дача даже, а загородный дом, с водопроводом, отоплением и прочими благами цивилизации. Может, Павел ездил не на их дачу, а куда-то еще?
— Я могу его увидеть? — спросила Мишель.
— Строго говоря, не положено, — ответил врач, — вы же понимаете. Но для вас, как для коллеги, сделаю исключение. Пойдемте, я вас провожу. Только наденьте халат.
— Конечно.
В коридоре, у палаты Павла, ее ждал сюрприз.
Бледная, зареванная девушка, в которой Мишель без труда узнала ту самую барышню, с которой бывший муж так трогательно объяснялся в аэропорту больше полугода назад.
Судя по всему, девушка тоже узнала Мишель. Во всяком случае, заметив ее, она вскочила с банкетки, на которой до этого сидела и рыдала, и вытянулась перед Мишель испуганным сусликом.
— Добрый день, — спокойно поздоровалась Мишель, не испытывая к девушке никаких отрицательных чувств.
Положительных, впрочем, тоже.
— Я не виновата, — всхлипнула девушка.
Мишель не стала ее слушать, махнула рукой, давая понять, что не готова сейчас беседовать, есть дела поважнее, и прошла вслед за врачом в палату к Павлу.
— И кто ее только пропустил, — буркнул врач.
— Да бог с ней, — отмахнулась Мишель.
Она сделала шаг, увидела Павла и почувствовала, как тревожно забилось сердце.
Как бы она не относилась к бывшему мужу, как бы не винила его за их сломанных брак и свои разбитые надежды, она никогда не желала Виннеру ничего плохого. И сейчас, глядя на него, бледного, почти белого, как снятое молоко, с остро очерченными скулами, похудевшего на несколько килограммов и дышащего при помощи аппарата, Мишель от всего сердца желала ему скорейшего выздоровления.
— Вы в порядке? — спросил врач, осторожно дотрагиваясь до ее руки.
— Да, спасибо.
— Пойдемте, — он потянул ее из палаты.
— Я могу остаться?
— Нет, — отрезал врач и добавил, словно извиняясь: — Вы ничем сейчас ему не поможете.