Фраза «центр инноваций» стала сейчас чрезвычайно популярной, ни один правящий политик никогда не возражал против этого. Правда, мир постепенно меняется, и в этом раунде истории гораздо больше и чаще говорят о цифровых технологиях, чем когда-либо прежде: консерваторы обещают цифровую хартию, либерал-демократы упоминают искусственный интеллект, а Джереми Корбин[22] опубликовал специальный «цифровой манифест» в прошлом году. Может быть, я ожидаю слишком многого, и, возможно, гражданам тоже все равно. Но ничто из этого пока не соответствует масштабам происходящего.
А что насчет популистского права – с акцентом на культуру, границы, иммиграцию? Когда его спросили о будущем искусственного интеллекта и автоматизации, секретарь казначейства США Стивен Мнучин ответил, что «этого даже нет на экране нашего радара» и что он «совсем не беспокоится» на сей счет. Несколько недель назад его босс взобрался на огромную буровую вышку, на которой был значок «Я люблю грузовики» и, подобно почти всем в Силиконовой долине, публично согласился с тем, что искусственный интеллект должен уничтожить промышленность. Трамп мог бы временно остановить иммигрантов или перенос производств за пределы США, но кто остановит роботов и ученых? Мелкие трампы, ле пены и им подобные – ненамного лучше. Их заботят деньги, а технологии, реальная движущая сила современного общества, вне их интересов. Единственный депутат [британского парламента], который фактически понял технологию биткоин, Дуглас Карсуэлл, недавно подал в отставку.
В политике открываются многие вещи. Поэтому, возможно, наше время лучше сравнивать не с эпохой 1930-х годов, а с 1820-м годом. В этот период в обществе ощущались значительные и кардинальные перемены: начало индустриализации, политическая революция и контрреволюция, большие скачки в науке и строительство первых железных дорог. Британский премьер-министр был убит. Луддиты громили машины, опасаясь, что станки и паровые машины – искусственный интеллект того поколения – вызовут массовую безработицу. Но беспорядки и нестабильность последней промышленной революции не стали неумолимо тащить нас в руки тиранов. Тем не менее, они как никогда прежде встряхнули общество, стимулируя расцвет идей, часть из которых стали движущими силами современного мира: сознание рабочего класса, расширенное (хотя и ограниченное) избирательное право, производственное право, социалистическая теория, католическая эмансипация и утилитаризм.
В какой-то момент и, вероятно, раньше, чем мы думаем, нынешние левые и правые идеи основных партий начнут казаться смешными и неработоспособными. Новые политические движения и идеи вскоре примкнут к этой промышленной революции, особенно когда большинство населения в скором времени станет пользователями Интернета. Политика будущего предложит решение проблем, с которыми столкнется общество, и будет достаточно смелой, чтобы управлять технологиями, а не руководить ими, использовать их, а не уничтожать, рассматривать их как двигатель социальных изменений, а не только инструмент для создания рабочих мест. Возможно, в 1970-х годах существовало какое-то подобное нереализованное мышление. Я не уверен. Скорее всего, появятся такие группы, как прагматические криптоанархисты, которые будут принимать изменения и экспериментировать с совершенно новыми формами правления и общества. В конце концов, они были правы в отношении цифровых технологий и биткоина, хоть большинство людей проигнорировало их. И, это, я думаю, к лучшему».