Освободители были столь же наглы. Сразу же 16-летнего Волкова мобилизовали — в нарушение всех законов — и отправили сначала в трудармию на рытье окопов линии обороны Курской битвы, а потом — на Дальний Восток служить во флоте на подводной лодке.
В подводной лодке Волков просидел восемь лет, не получив ни одного отпуска домой. Закончилась война с Германией, началась и закончилась война с Японией, во время Корейской войны на подводную лодку грузили диверсантов в Находке — и выбрасывали их у берегов Южной Кореи.
В 1952 году Волков получил из дома письмо, что отец серьезно болен и умирает. Волков отправился к командиру выпрашивать отпуск — который командир пообещал, но в итоге не дал. Отец умер. Тогда Волков объявил забастовку, заявив, что служить под началом такого командира он не будет — пусть переводят куда угодно.
Это было серьезно. Квалифицировался проступок как «неисполнение приказа» — но дали не гауптвахту, а два года дисциплинарного батальона. Это оказалось гораздо хуже, чем у немцев. Холодные камеры, голод, работать отправляли на погрузку угля, потом до отбоя — строевые учения. Со слов Егора Егорыча, жители Владивостока в ужасе смотрели на колонну замызганных зэков во флотской форме, черных от несмываемого угля, которые, шаркая ногами, маршировали на вокзал снова копать уголь.
Срок все-таки закончился демобилизацией. Егор Волков остался жить в Находке, работал строителем. Позднее женился, завел двух сыновей.
После пережитого Волков советскую власть не просто не любил — он ее ненавидел. Мнений своих не скрывал, был на язык резок. Неизвестно, когда он попал в поле зрения КГБ — скорее всего, после демобилизации был там всегда, — но в 1962 году ему устроили «подставу».
Вернувшись домой после работы, Волков обнаружил в сарае собственного дома якобы спавшего там якобы алкаша. Волков выкинул его за шиворот на улицу — тут же появилась милицейская машина, и Волков получил срок по «модной» в хрущевские времена статье о хулиганстве.
На свободе Волков продержался до 1967 года, пока не устроил забастовку в своей бригаде. С тех пор он обитал в СПБ постоянно — дольше, чем в своем собственном доме. Дважды Бутенкова пыталась от него избавиться, отправляя в обычную психбольницу — откуда КГБ вновь отсылал Волкова назад.
В конце концов, между Бутенковой и Волковым сложились какие-то странные отношения, которые можно описать, как «обоюдный стокгольмский синдром». После второго возвращения в СПБ Волкову уже не давали никаких лекарств, быстро перевели в Шестое отделение. Там он имел тот же статус VIP, что и я.