— Антисоветчик, — и, снимая отпечатки пальцев, принялся выворачивать их так, что захрустели суставы. Посмотрев еще раз на титульный лист дела, спросил:
— Сахарова знал?
— Нет.
— Ав одном доме с ним жил…
Оказалось, мент имел в виду не академика, а футболиста «Крыльев Советов» Сахарова, который действительно жил в нашем доме. Его я тоже не знал, чем опустил себя в глазах мента еще больше.
Одной из «привилегий» диссидентов в столицах было то, что сразу после ареста их отправляли в следственный изолятор. В провинции после ареста диссидент оказывался в КПЗ. «Камеры предварительного заключения» незадолго до моего ареста переименовали в ИВС — «Изолятор временного содержания» — в живом языке название не прижилось, и до сего дня эти учреждения по старинке именуются «КПЗ».
Пребыванию в КПЗ чекисты явно придавали «педагогический» смысл. Действительно, пусть следственные изоляторы и не тянули на пятизвездочные отели, но КПЗ были просто мерзкими задворками ГУЛАГа. В них царили грязь, холод, теснота, ну и для полной экзотики обитала разнообразная фауна — крысы, тараканы, клопы, вши.
Как заметил Герцен в середине XIX века, в России полицейское начальство как будто специально принимает меры, чтобы арестанты не могли держать себя в чистоте. В конце века двадцатого все это оставалось верным. Арестантов не водили в баню, не давали постельных принадлежностей, полотенец, да и мыла тоже там не было. В КПЗ башкирского города Салавата арестантов только тогда сводили в баню, когда вши уже начали ползать по лбам. После бани вернули по камерам вместе со свежевымытыми вшами — расчески у арестантов отобрали при обыске.
Об этом вспоминал рижанин Георгий Мейтин. Он не был политическим диссидентом, но носил длинные волосы и путешествовал автостопом. Этого было достаточно, чтобы милиция разнообразила его путешествия еще и долгими остановками в КПЗ разных городов СССР.
В КПЗ Старой Руссы, где Мейтин оказался жарким летом, «после обеда и особенно вечером становилось нечем дышать. Четверо курили, и в камере было сыро, душно и потно, из угла [от параши. — В. Д.] шла вонь. Все это смешивалось в камере и не выветривалось. Это ужасно, но когда нас утром и вечером выводили «на оправку», то в зловонии туалета нам дышалось легче, чем в нашей камере»[26].
КПЗ курортного Сочи были далеко не курорт. «КПЗ — каморка метров на десять, в которой валялись на голом полу семь — восемь человек, одетые, вповалку. Теснота иной раз была такая, что невозможно было вытянуть ноги». В таких условиях православный писатель Анатолий Краснов-Левитин пробыл дважды по восемнадцать дней