— У-у-у, сука! — кричали тогда водителю, пусть он ничего и не слышал у себя в кабине. — Осторожней, нах, давай — дрова везешь, что ли?..
Сидевшему внизу парню, видимо, надоели мои периодические падения, и он предложил пристроиться у него на коленях. Я сделал это с удовольствием, проехав оставшуюся часть пути в относительном комфорте. Позднее выяснилось, что услуга была платной: доехав до тюрьмы, я не нашел в кармане бушлата пачки маргарина — последнего, что осталось от передачи.
Воронок между тем двигался по сложной траектории, объезжая городские суды и отделения милиции. С каждым новым «пассажиром» из куба вытеснялся некий объем воздуха, и дышать становилось все труднее.
Окончательно в газовую камеру воронок превратился на въезде в СИЗО, где мы попали в «пробку», которую образовали воронки, возвращавшиеся со всех районов, а потом на вахте СИЗО. В этом крытом загоне предыдущие воронки уже простаивали какое-то время с работающими двигателями, так что воздух стал густо токсичным и внутрь куба повалил чистый угарный газ.
Я уже не чувствовал жары, духоты, пота, обволакивавшего все тело, ничего — кроме рывков тошноты, грозивших вот-вот прорваться наружу.
Очнулся я на цементном полу камеры. Она была вся забита людьми. Пяток счастливчиков занимал места на единственной короткой лавке, прочие — валялись ничком на полу либо сидели, оперевшись о стену. Никто не разговаривал и даже не курил — наверное, так должны были выглядеть спасенные пассажиры с «Титаника».
Часа через два из камеры начали выводить людей мелкими группками, она постепенно стала освобождаться. К полуночи остался только я один. Устроился на лавке, чтобы в дремоте не упасть на пол, балансировал и попытался заснуть.
Позднее этот сценарий повторялся во всех тюрьмах. На моем личном деле должен был стоять какой-то особый гриф, и принять решение, в какую камеру меня отправить, могло только высшее начальство — ДПНСИ, дежурный помощник начальника следственного изолятора, — а тюремное начальство всегда и всюду, как олимпийские боги, было далеко и трудно досягаемо.
Уже среди ночи в дверях появился пожилой усталый надзиратель, который задал дурацкий вопрос:
— А ты что здесь делаешь?
На глупый вопрос я тоже ответил что-то глупое вроде: «Шел мимо, решил отдохнуть».
Мент хлопнул дверью и исчез, через какое-то время вновь появился, но уже с папкой моего личного дела в руках.
Он поднял меня и повел по подземному коридору, освещенному тусклыми лампочками, горевшими еще к тому же через одну. Значительные участки пола были залиты водой, через которую приходилось перебираться по наспех брошенным доскам. Я бы не удивился, если бы для завершения этой средневековой сцены где-нибудь за поворотом подземного хода горели уже смоляные факелы.