— Уже легче. Подождите меня тут, я попробую другой путь. — Он ушел, а она осталась у широкого окна и стала смотреть на машины. Вот одна подошла совсем близко, из нее выскочил человек и пошел куда-то в сторону, заполошенный такой мужчина.
Она поняла, что других тут нет, в этом месте горя, и ей даже стало неловко, что она как бы по другому поводу, что она ищет здесь совсем не то, что остальные. «Надо сматываться! — сказала она себе. — Даже если мы его найдем, что я ему скажу?»
А в это время к машине, приторможенной у окна, возвращался хозяин, он был не один, с другим мужчиной, который шел за ним, и только когда хозяин открыл дверь машины и пропустил впереди себя идущего за ним, она поняла, что вперед пропускали Павла. Она застучала в стекло и даже закричала неизвестно что, потому что в ту самую секунду его имя она как раз забыла. Она метнулась к двери, но с ее стороны дверь была закрыта и следовало обежать стеклянный тамбур. Пока она выбегала, путаясь в дверях, машина уехала.
Елена осталась здесь, где машина была минуту назад и где еще сохранилось ее тепло, тут и нашел ее Кулачев.
— Мы можем с вами пройтись по травматологии, — сказал он.
— Не надо, — ответила она. — Не надо.
— Что-то случилось? — с тревогой спросил он.
— Он только что уехал, я не успела добежать. Отец девочки. Собственно, я ищу его.
— Я отвезу вас домой, — предложил Кулачев.
— Пожалуйста, не надо, — сказала Елена. — Я доберусь сама. Езжайте и спасибо.
— Что мне передать Марусе?
— Марусе? — не поняла Елена. — Ах да… Не говорите ей о Склифе. Это к ней не имеет отношения. Никакого. Скажите ей, что я полна энтузиазма в обживании квартиры.
— Она этому поверит?
— Скажите так, чтобы поверила. И пусть не распускает Алку.
Когда Кулачев уехал, Елена вернулась к справочному окошку.
— Скажите, пожалуйста, как зовут девушку, которая умерла ночью?
— Наталья Павловна Веснина.
— Она из Петербурга?
— Да.
— Она в морге или ее уже увезли?
— У нас. Ждут мать.
— Да. Я знаю. Она ведь на Кипре.
Коротко и делово.
«Вот и все, — подумала Елена. — Теперь я знаю, как его найти, но никогда не смогу это сделать. Я навсегда в его жизни буду связана с его горем. Он будет помнить, что, когда умирала дочь, к нему в постель пришла я, которую не звали, и он меня не прогнал. Вот и все. Идите домой, девушка, тут вам не подадут. Прости меня, Павел Веснин».
Марии Петровне повезло: в Москву ехал знакомый журналист, он и прихватил с собой бабушку и внучку.
Перемазанная зеленкой Алка базарила и сопротивлялась, но все-таки была почти силой погружена в машину. Мишка тоже норовил сесть, но Мария Петровна захлопнула перед ним дверь и сказала, чтоб он раз начал, то и доломал качели и отнес подальше. «Потом объяснимся», — закончила Мария Петровна.