— И как ты это хочешь организовать? Публичное харакири себе сделаешь на дворцовой площади?
— Не, Локи. Нужно, чтобы меня шлепнули и отдали тело властям. Сам я к ним живым не пойду — чего доброго схватят и допросят с магами-менталистами, еще и золото мое выкопают. А с трупа спроса нет. Я убиваю кучу зайцев одним выстрелом. Об Антоне забудут и дело закроют.
— Думаешь легко найти того, кто согласиться убить человека, пускай законно и за деньги. Я у тебя таких знакомых не припомню. Асю попросишь?
— Думаю я знаю, кого на это дело подрядить. Заодно и о судьбе Баклажана поспрашиваю.
— С корешем его бухать собрался?
— Ага. С Николаем. Не самый продуманный вариант, но действовать нужно сейчас, а дальше по ситуации посмотрим.
Я решительно поднялся с кровати и покинул комнату.
Николая, как я и ожидал, нашел в таверне «Купеческая». Тот сидел за столом в полном одиночестве и накачивался пивом, разглядывая лежащий перед ним портрет Антона.
— Ну, сука, ну пророк! А я, придурок, сам друга благословил, думал у них все по-честному.
— Свободно? Присяду? — я водрузил перед ним две здоровые кружки и сел напротив, поигрывая своим новеньким медальоном.
— Ты кто такой? — он посмотрел на меня пьяным взглядом, потом заметил аристократическую примочку и спохватился. — Ой, п-простите господин, не признал. Не часто сюда ваша братия заглядывает.
— Да вот, проходил мимо, решил что пивка выпить не помешает.
— Это вы п-правильно решили. — он поерзал на месте, вожделенно поглядывая на любимый сорт пива в чужом стакане.
— Угощайтесь. — я придвинул ему кружку, а сам пригубил вторую. — Что-то на вас лица нет.
— Да разве же вы не слышали, господин, что на центральном рынке п-приключилось? — он благодарно взял в руки бокал и сделал большой глоток.
— Слышал. Вроде как мошенники полгорода обманули.
— Ну так вот самый главный урод сбежал, — он тыкнул пальцем в листовку, — А товарища моего, Бориса, п-поймали и все на него свесили. И ведь светит п-парнишке каторга, а настоящий преступник гуляет на свободе. Да только вот не доказать никак. Борис уже и так, и сяк п-полицейским рассказывал, что охмурил его этот чернокнижник, да его волей и сознанием завладел.
— А вы тоже считаете, что ваш друг не виноват?
— Конечно! — воспрял Николай, — Я же с этим п-пророком вот как с вами сидел на этом же самом месте. И показывал мне он чудеса, такие, что обычный человек и знать не может. Эх, знал бы тогда, чем все обернется… А друга своего я с детства знаю! Он бы никогда в дела мутные не п-полез. Парень отчета в своих действия не отдавал — дурман в голове был. Точно говорю.