Но он доскакал-дочикилял, слыша, как пришедший охотник на нечисть уже начал свое дело. Отец Петр сдавленно мычал, так, как вопят от боли с кляпом во рту. Ох, верное ли дело они тут делают, а? Господь Бог все видит, чего уж, и достанется же потом старому висленскому поручику, конец жизни своей точно встретившего почти в киргиз-кайсацкой степи, ох, достанется.
Поп сидел на стуле у небольшого комода с откидной полкой, пользуемого им как письменный стол. Руки замотаны за спинкой, во рту кляп, глаза блестят в свете керосинки без колпака. И взопрел весь, пахнуло так, что Стах чуть не поперхнулся, залетая внутрь.
— Сейчас ему скажешь, на что ты мне башкой кивал, раб Божий. — Мэдмакс, убирая горячий, по запаху, нож в сторону, кивнул Петру на Стаха. — Так?
Петр замотал головой. Мэдмакс снял кляп, приставив нож обратно, к шее, где уже темнел вздувшийся ожог.
— Стах, прости уж меня, все верно, все так, я виноват, открывал демонам этим, запускал в село через храм. Господь накажет, он же все видит, Господь милосердный.
Стах, как стоял, так и сел, на узкую вдовью кровать попа. Вот оно как все обернулось, а ему переживалось, мысли в голове так и прыгали. Ошиблись, не ошиблись, безвинного вдруг заденут… Эх, ну как так?!
— Сволочь ты, Петр. Еще имя какое носишь, а такая гнида. Зачем оно им, ну?!
— Не знаю я, вот крест хоть поцелую, запугали, завели страхом к дьяволу. Слаба плоть, Стах, перепугался за себя, смерти боюсь.
— А чужой не боишься? — Стах задрожал пальцами, доставая сигаретку и прикуривая. — Когда отпевал их, бедных, ничего тебе не грезилось от него?!
И уставился пальцем вверх, в потолок. Петр не ответил, застыдившись, лишь хлюпал носом, плакал, комкая мягкое и почти безбородое лицо.
— В алтаре ход? — Мэдмакс толкнул его в плечо. — Ну?
Поп закивал, перебегая глазами с одного на другого.
— Почему тварей две? Откуда взялась вторая?
— Так сука эта, мать Лисенков, видно дочку подвела под себя. С ней и выходила в последний раз, когда мальчишку та загрызла.
Мэдмакс кивнул, странно нахмурившись.
— А остальные?
— Нет, эти две только. Девчонка в возраст вошла, самая ведьмина подлая порода и полезла.
— Чушь. — Мэдмакс сплюнул, наплевав на божий дом. — Хотя…
И поманил Стаха наружу, в темноту церкви, поговорить.
— Латентный мутировавший ген?
Стах криво дернул лицом:
— Я ж не знаю, сынок, что ты… Нас просто учили — увидел не человека, сомневаешься, так стреляй, не время гуманизмом заниматься.
— Хорошая практика. Надо идти. Может, один схожу?
— Их пятеро. Пусть две, как он говорит, те самые твои мутанты, верно. Но неужто трое мужиков своих баб в обиду дадут просто так?