К вечеру голод стал невыносим. До попрошайничества опуститься… это выше моих сил. Да и таких бездельников как я половина города.
– Стой где стоишь, – скомандовал крестьянке.
Девушка остановилась, замерла, и даже зажмурилась. Я долго шел за ней, молил Великих, чтобы вышла в переулок по безлюднее. И свершилось чудо, настал удобный момент для грабежа.
У нее корзинка с продуктами. Душистый хлеб, немного фруктов, овощи, молоко.
– Отдай, – буркнул негромко, но настойчиво.
Позади крестьянки появились люди. А я уже ухватился за ручку. Девушка не ослабляла хват. Молодая еще, волосы собраны в русую косу. Красивая, правда полновата немного. Но я бы и на такую запрыгнул сейчас. Ох! Даже будучи голодным до изнеможения, не забываю думать и о сексе.
– Уйди, уйди, – шепчет себе под нос крестьянка, вцепившись обеими руками в корзину.
Я не могу сейчас открыто вырвать ее. Вокруг, как назло, набежало прохожих.
– Линда? – услышал за спиной мужской голос. – Линда, кто это?!
– Грабят! – прорвало Линду.
– Стража! – подхватил мужик, узнавший Линду.
Я вырвал корзину, пнув эту горластую Линду по ноге. Стал убегать, снес ударом в челюсть мужика, что расставил руки, вылавливая меня и свернул на другую улочку. Пока бежал, ел булку. Половину продуктов рассыпал. Но темп не сбавлял, хоть и тело заломило после недавних нагрузок. Не хватало еще из–за еды проколоться.
Убедившись, что погони нет, остановился, распихал по карманам еду и выкинул не вместившиеся и наименее ценные продукты вместе с корзиной.
На сытый желудок проснулась и совесть. Все–таки я урод, а Линде за утерянные продукты еще вставят по самое…
Остаток дня шел на север, огибая по дальнему радиусу дворец, что возвышался над всеми зданиями города. Сквозь торговые лавки, нескончаемые потоки людей брел, пряча глаза от любого мелькающего мундира. Бедные кварталы, вонючие и нескончаемые…
Вечереет. Дворец играет огнями, хоть и видно сейчас только банешки и шпили. Вокруг него богатые дома, жируют лорды. А дальше, будто пропасть разверзлась: нищета, беднота, будто полудохлые тараканы живут, чтобы жрать, размножаться и вонять. А с нами, с бомжами разве так можно? Мы ведь тоже люди, кушать хотим, на балы, на танцы. Целоваться, обниматься и тискаться мечтаем…
Единственное, что меня сейчас радовало, это теплые ночи и добрые люди, что уступали мне любой уличный ночлег. Ибо пикантный запах речки Эльзы мало кого устраивал.
Ночью набрел на колонку, разделся, стал качать воду и живенько мыться. Холодная, бодрящая вода бросала в дрожь, обновляла тело и дух.
Долго мое счастье не продлилось. Согнал какой–то крикливый сторож. Пришлось бежать голышом с одеждой в руках, пока крики не стихли.