Невинный хриплый смех немного умерил мою настороженность. Смотрящий за лошадьми на своем посту. Это его работа – запоминать, кто на какой лошади приехал.
–Спасибо, уважаемый, – проблеял я, изображая пьяное состояние.
Залез в кошель и кинул мужику рин, запоздало увидев, что блеснуло серебром.
– Я к бабе своей поехал, не могу терпеть! – почему–то добавил, оправдываясь.
Мужик схватил рин по привычке быстро, ловко и без тени благодарности на лице. Привык значит к подобному.
– Понимаю, ваши молодые годы, – прокомментировал он и сипло усмехнулся.
Отвязал коня, запрыгнул на него. Сбоку встрепенулась шпага, ударившись о старые ножны, эту без ножен ухватил, просунув под пояс. Старые не подошли, выбросил их на ходу и ринулся к дороге. К утру весь город будет знать меня в лицо. С этой мыслью ускорился.
Провинциальный город, преимущественно состоящий из двухэтажных домов, жил своей ночной жизнью: пьянь по улицам, локальные драки, девушки легкого поведения, зазывающие на интим. Не стал мудрить, а поскакал по главной улице, которая вела прямиком ко дворцу, что возвышался над всеми другими строениями, за исключением только башни магов, которая все–таки была величественна и шпилем уходила в облака, Она одиноко стояла с восточной стороны города и вызывала невольный страх и дополнительное беспокойство. Ненавижу магов… Мчусь нагло и уверенно, пусть думают, что гонец спешит в администрацию. Вскоре оказался у ворот, обогнул территорию и помчался уже от дворца. Теперь пусть считают, что гонец мчится из администрации.
Час бешеной скачки и я вне города!
Впереди вырисовывался мрачный силуэт хребта. Эти горы в войне с Дезрантом мы не покоряли. Вообще не помню о них ничего. Знаю, что там есть золотые шахты и горные гориллы. Возможно, уроды всякие разные в виде группировок и банд.
Гнал лошадь пока дорога еще была различима. Затем с галопа перешел на рысь. А когда лошадь стала спотыкаться – на шаг.
Вдалеке одинокий огонек. Стал приближаться, у огня две сидячие фигуры. Если что, справлюсь. Подошел ближе, с тревогой сообразив, это пост. Или даже разъезд, организовавший ночлег в чистом поле. С единственного низкого деревца, что возвышалось на всю округу кто– то спрыгнул.
– Стой, кто идет?
Поздно бежать. Вижу контуры поднявшихся с земли лошадиных морд. Всадники будут гнать, да нагонят. Судя по силуэту на меня направлен арбалет. Прыгаю с коня, изображая миролюбивый жест.
– Эр, –начал, демонстрируя свободные руки. – Пустите к огню погреться. Путь не близкий, я ненадолго.
Полуминутное молчание. Двое у костра и этот с арбалетом смотрели на меня неотрывно.