— Чего не знаю — того не знаю, Саня, — честно признался Андрей Георгиевич. — Сказано было только тебя домой привезти. В целости и сохранности.
Я снова погрузился в раздумья — и безопасник мне не мешал. Прошел к выходу на первом этаже, кивнул дежурному офицеру — видимо, того уже предупредили, что один из воспитанников не вернется до вечера — спустился по ступенькам и направился к машине.
Той самой двадцать третьей «Волге», которую я искалечил о поребрик на набережной у дома. Машина избавилась от вмятин и царапин слева и обзавелась новым лобовым стеклом вместо того, что я высадил Булавой. Обрела прежний вид и даже будто заблестела еще ярче. Ее можно было починить, просто заменив сломанные детали новыми… в отличие от несовершенного и хрупкого человеческого тела.
За разбитую «Волгу» Андрей Георгиевич мне так ничего и не сказал.
За руль я просится не стал, хотя скорость помогла бы разогнать некстати накатившие воспоминания. Уселся на пассажирское кресло, закрыл дверцу, щелкнул ремнем безопасности — и молчал, пока не заговорил Андрей Георгиевич.
— Ну, ты хоть расскажи, — начал он, — как тебе жизнь служивая?
Я рассказал. Почти все — умолчав только о драке с его сиятельством князем Куракиным. На серьезную угрозу моей драгоценной персоне четверо зарвавшихся второкурсников никак не тянули, а если узнает дед — можно ожидать чего угодно. Да и сам Андрей Георгиевич вряд ли стал бы хвалить меня за безобразие.
Даже если оно случилось по уважительной причине.
— Однако! — Дослушав меня, старый безопасник довольно ухмыльнулся. — Выходит, жива еще традиция в славной пехотной школе.
— Цук? — уточнил я. — У вас в Москве такое же было?
— В Москве и не такое было… всякое. — Андрей Георгиевич покачал головой. — Только у нас молодых не сугубцами называли, а фараонами.
— Фараонами? — хихикнул я.
— Ага. Или козликами. — Андрей Георгиевич крутанул руль, сворачивая к мосту. — Так, говоришь, дядька у тебя толковый?
— Да вроде. — Я вспомнил немногословного и сосредоточенного Ивана. — Говорят, он из войсковых унтеров в юнкерское поступал.
— Немного таких. Значит, толковый офицер будет, правильный. — В голосе Андрея Георгиевича зазвучало неподдельное уважение. — Слушай его, да на ус мотай. Такие армию еще получше самого ротного знают.
— Это почему?
— Симонов уже не первый год во Владимирском, — пояснил Андрей Георгиевич. — И не второй. А служба нынче быстро меняется. Я бы тебе сам чего рассказал — так уж и не вспомню толком. Давно это было, Саня…
От нахлынувших чувств голос Андрея Георгивича дрогнул, так что снова заговорил он не сразу.