В конце концов, на его месте я, пожалуй, поступил бы так же.
— Вот что, Саша. — Дед дрожащей рукой потянулся за трубкой. — Давай-ка в комнату. Умойся, приведи себя в порядок. Потом вели подать сюда чай — и приходи сам… Разговаривать будем.
О чем на этот раз?
— А ты сам-то как, дед? — поинтересовался я, указывая на залитый кровью ворот халата. — Черт знает на кого похож…
— Сам я с усам, — отрезал дед. — Поскриплю еще. А ты — ступай. Чтобы через десять минут здесь был.
На мгновение меня укололо что-то вроде обиды — зато волнение за дедово здоровье прошло окончательно. Если уж старик находил в себе силы упрямиться, за десять минут моего отсутствия с ним вряд ли что-то случится.
Но что-то подсказывало, что с беспорядком в кабинете он будет разбираться лично, а не доверит оттирать пятна крови горничным. Что бы ни происходило за закрытой дверью сейчас и позже — здесь оно и останется.
Но уже шагая к выходу, я все-таки обернулся. И спросил — не мог не спросить.
— Дед… А что ты видел… ну — там?
Дед промолчал. И вдруг на мгновение показался мне совсем другим — не могучим древним аристократом-Одаренным, главой рода, а обычным стариком. Усталым, больным… и напуганным тем, что ему пришлось увидеть.
Потому что он заглянул туда, куда заглядывать не следует. Никогда и никому.
— Ничего. Ничего, Саша. А если и видел, то уже забыл. — Дед посмотрел на меня тяжелым взглядом. — И ты лучше забудь.
* * *
— Ты уже успел… пообщаться с его светлостью?
Речь, разумеется, шла о Багратионе. И дед на самом деле не спрашивал — скорее информировал, что ему все и так прекрасно известно. Неудивительно: безопасники рода все эти дни следовали за мной если не по пятам, то на уважительном расстоянии уж точно. И все-таки не настолько уважительном, чтобы не видеть, когда и кого я посещаю. Наверняка они уже знали все и про Лену.
Но дед вряд ли собирался вести нравоучительные беседы о моральном облике, подобающему молодому человеку дворянского сословия.
— Уже успел. — Я пожал плечами. — Его светлость сообщил, что государыня Императрица жалует мне орден Святой Анны четвертой степени.
— Могли бы дать и вторую, — проворчал дед — похоже, эта новость его ничуть не удивила. — И позволь усомниться, что Багратион ограничился, собственно, вручением, а также очередной беседой о допустимом и недопустимом.
— Не ограничился. — Я не стал скрывать от деда очевидного. — Мы говорили о Петре Великом. О роли аристократии в российском обществе. И о том, что само по себе дворянское сословие даже в нынешние времена… не слишком-то однородно.