— Н-не знаю. Но Гашев точно тащил Андрея, чтобы сбросить с поезда. Графолин, наверное, был без памяти. Он даже не шевелился.
— А вам не приходило в голову, что именно Гашев хотел вас защитить и его испугались хулиганы? — спросил Неведов.
— Это исключено! — испуганно возразил Щекутьев и с беспокойством взглянул на Неведова. — Гашев тащил Андрея к открытой двери…
— И хотел привести в чувство, — перебил Неведов, — больше ничего! Понимаете? Гашева ударили ваши обидчики дважды складным ножом. Или это вы ударили?
— Не я. Уж сто раз говорил: складняка и в глаза не видел.
— Разумеется, — сказал Неведов, — вы в это время закрывали руками лицо. А надо вспомнить тех, кто вас бил.
Щекутьев задумался на секунду и виновато развел руками.
— Столько лет прошло.
— Почему вы боитесь рассказать о Василии Васильевиче? — Неведов внимательно посмотрел Щекутьеву в глаза.
— Мне нечего рассказывать, — засуетился Щекутьев, — Василий Васильевич нас с Андреем спас от хулиганов. Они забили бы нас до смерти да и махнули бы с поезда, а Крайний еще лет десять искал бы виноватых.
— Тогда отчего вы решили, что летчик способен не задумываясь убить человека!
— Вы не так меня поняли, — пошел на попятный Щекутьев, — Василий Васильевич был храбрый, отчаянный, дерзкий, страха ни перед кем не знал, — вот что я хотел сказать про него.
— И все-таки вы с ним встречались не так давно! — пристукнул по столу ладонью Неведов. — О чем у вас шел разговор?
— Я ни с кем не встречался. Только съездил к Андрею на дачу — московский телефон не отвечал. Приехал, увидел на двери замок, да и вернулся. — Щекутьев смотрел в сторону и нервно теребил свою козлиную бороденку.
— Боитесь вы Василия Васильевича больше, чем тюрьмы, — сказал Неведов, — вот ведь как он хорошо вас защитил: убил ни за что ни про что человека.
Щекутьев не возразил, но мимолетная усмешка пробежала по его губам.
Так ничего и не понял, подумал Неведов. Для него до сих пор этот летчик спаситель, а не преступник. Возможно, прав Федот Егорыч, и Василий Васильевич не такой, как я себе нарисовал. Не Каленый. И Каленый появился чуть позже, чем было совершено непреднамеренное убийство. В самом деле, трудно иначе оценить ситуацию, если вдруг оказаться на месте летчика: открытая настежь дверь тамбура, Гашев тащит к ней бездыханного Графолина… И летчик не раздумывая ударил. Скорей всего так и было. Но потом появился Каленый. Откуда только он взялся? Тоже ехал в поезде? Подслушал где-то разговор? Но где? — и неожиданно Неведову вспомнилось: Новосибирск — ювелирный, Рига — мебельный!.. — Значит, в московском мебельном приценился к Щекутьеву Каленый.