Кроме политики (Толстых) - страница 31

На первую страницу

Дебютантка произвела фурор. Восхищение лилось под песню шведского квартета «Как прекрасен танца миг… Ты одна, ты одна, стать королевой должна…». Знатному и солидному кавалеру пришлось смириться с всеобщим повышенным интересом к его даме сердца. Оставалась надежда, что известные слухи верны и генерал-губернатор увлекается только собственным полом. Ни Тимофею, ни разлучнику страсть до чего не хотелось ревновать к Его Высочеству.

Судьба остальных троих воздыхателей (если считать красавицыны слова правдой) скрывалась в неизвестности. Десятого августа, во всё тот же чёрный день, Добровольский совершил невозможное: отправил иногороднему учёному письмо со злополучными значками. Поручение было выполнено чужими руками и тем самым вызвало сословное различие между бывшей парой. Не приведи Господь, если новоявленная львица отправится на покорение Петрограда.

В дверях скромного обиталища стоял Зубов с потрёпанным граммофоном в руках.

— Вы не заняты? Господин директор слушал кафешантанные песни с Небесной Земли в насмешку над вашим провалом. В том числе «Больно мне, больно», ту самую, которую я вам советовал. Нет, что вы, я принёс серьёзную.

Граммофон стоял на столе в полной готовности. Тимофей услышал незнакомый баритон.

Не думай о полушках свысока.
Наступит время, сам поймёшь, мой бедненький,
Закончатся, и вовсе неспроста,
Копеечки, копеечки, копеечки.
Копеечки спрессованы во вклад,
Спрессованы копейки в сбережения,
И я всё замечаю невпопад,
Где первая копейка, где последняя.
У каждого алтына свой оброк,
Своё банкротство и своя отметина,
Копейки раздают кому острог,
Кому поместье, а кому бессмертие.
Из крохотных копеек соткан дождь,
Течёт с небес вода, обычно жалкая,
И ты порой почти полжизни ждёшь,
Когда тебе уже заплатят жалованье.
Дают его не чаще, чем глоток,
Глоток воды во время зноя летнего.
А в общем, надо просто помнить долг,
Что скоро будут первые последними.
Не думай о полушках свысока.
Наступит время, сам поймёшь, мой бедненький,
Закончатся, и вовсе неспроста,
Копеечки, копеечки, копеечки.
Копеечки…

— Красивый баритон, — отметил коллега, как и прежде, спокойный. — Кто пел, знаете ли? Молодой одессит Юрий Морфесси. Не знаю, будет ли он певцом.

Гимназист глядел с равнодушием к песне, знать, забыл потраченную деньгу. Самому Сергеевскому тема была близка, а то и злободневна. Латинист тем временем оставался источником сведений.

— В Петербурге живёт другая известная красавица.

Тимофей поднял потускневшие глаза, но они не выражали интерес.

— Выслушал бы, но моё сердце отдано Софи.

— Она дочь петербургского архитектора Шапошникова, в девяносто девятом гостила в новгородском имении. Судьба свела её с достойным молодым человеком. Сразу скажу, девица незаурядная. Пианистка высшего класса. Даже без фигуры и без ресниц красота несказанная. В Петербурге она влюбила в себя нескольких миллионеров, но замуж вышла не за одного из них. Она ждала талантливого мужа — композитора или художника. Тот молодой человек подошёл идеально.

Следующая страница