— Подожди! Если сказанное тобой — правда, то ты тоже вроде бы полицейский. То есть мой подчиненный. Пойдем со мной! Обыщем здесь пустые помещения. Может, найдем еще кого-то, кроме этого кіруса[45].
Гибала взглянул на Попельского полным ненависти взглядом.
— Ну, прости меня, — сказал комиссар, протягивая руку вознице. — Не на Лонцкого, я прошу прощения сейчас.
Гибала не протянул комиссару руки, спрыгнул с передка, пересек двор и поднялся по лестнице на платформу. Собственно говоря, Попельский был доволен его поведением. Любое приближение к этому человеку, даже пожатие руки, вызывали у него отвращение из-за чесночного запаха, который он ненавидел. Когда его дочь Рита была маленькой, он любил спрашивать ее: «Чего папочка больше не любит?»— «Жары, грязи и вони», — отвечал ребенок.
Экипаж миновал университет и свернул направо. Через мгновение был под домом Рогатина. Попельский взглянул на Ритины окна и впервые в тот кошмарный день им завладело чувство, что отличалось от ярости, страха, стыда или нежелания. Когда комиссар увидел Риту с Ежиком на балконе, его охватила такая нежность, что он был готов обнять даже извозчика, от которого разило чесноком. Упал всем весом на сиденье, чуть не задавив бесчувственного пьяницу. Вздох облегчения было таким громким, что его услышал даже чистильщик обуви в клетчатой фуражке, который долго заглядывался на Попельского, после чего вернулся к своим обязанностям, а именно продолжил чистить ботинки какой-то студентке, безуспешно пытаясь при этом заглянуть ей под юбку.
— Поедем теперь к полиции, — сказал Попельский, улыбаясь и протягивая портсигар Гибале. — Закуришь?
Извозчик что-то медленно и с ударением сказал, но его слова потонули в возгласах, которые донеслись с балкона.
— Эдвард! Эй, Эдвард! — позвала Леокадия, которая как раз развешивала на веревке Ежиков наряд. — Чудесное помещение, то на Понинского! А какой красивый вид Стрыйский парк! Мы как раз с Ритой смотрели!
— Почему так рано? — откликнулся в ответ Попельский. — Почему с самого утра?
— Вчера нам позвонил владелец дома, Шпеннадель, — крикнула Рита, крепко сжимая Ежика, который рвался к дедушке. — Он очень торопился, папа! В восемь выезжал по делам и попросил, чтобы мы осмотрели квартиру сегодня утром. Представьте только — в шесть!
— Он очень зависел от этого, — радостно заметила Леокадия. — И он снизил нам оплату! Нам квартира понравилась…
— А пуще всего радовался Ежик… Я пообещала ему, что мы еще туда приедем… — кричала Рита.
— Ага, Эдвард! — Женщины перебивали друг друга, но их это нисколько не сердило. — У меня здесь счет от маляра Букеты, который сегодня пришел ремонтировать наше новое жилище! Это продлится где-то с неделю!