— Тише! — Эдвард приложил палец ко рту.
У экипажа скопилось немало людей. Уже не только чистильщик и студентка заинтересованно слушали этот семейный диалог. Какой-то тип с рекламой зубной пасты «Алоэ» заглянул к экипажу. Какой-то рабочий, который ремонтировал канализацию, задрав голову, пялился на Риту, какой-то чиновник неодобрительно качал головой, проклиная в душе уличный шум и сборище.
Из окна на первом этаже высунулся администратор дома Леон Гисс. Его лицо и лысина до сих пор горели от пощечин Попельского.
— Вон мне отсюда! — завизжал Гисс. — Что это за хамство, чтобы так орать! Это первоклассный дом, а не божница! Попельский, ты, бандит, ты, хам! Если попробуешь меня тронуть, то увидишь!
— Держи, потому что я потом забуду! Там счет! — Леокадия кинула в направлении экипажа небольшой кошелек.
— Пожалуйста, уважаемый пан. — Чистильщик поднял кошелек с тротуара и протянул Попельскому.
Комиссар дал ему пять грошей и похлопал Гибалу по спине.
— Поехали на Лонцкого. Закуришь?
— Я отвечу то, что и тогда. — Гибала обернулся и мрачно смотрел на Попельский. — Или вы не поняли, потому что пани крикнула с балкона. Предпочитаю курить сушеные говна, чем ваши сигареты.
При других обстоятельствах Попельский засветил бы наглецу в морду за такой ответ. Но сейчас, увидев своего внука живым, а семью — в полном составе, он не мог ни на кого сердиться. На мгновение комиссар забыл даже о искалеченном Казе Марковском. Эдвард Попельский впервые за много лет потерял свою бдительность, которую Леокадия называла «подозрительностью мизантропа».
Несмотря на полдень, в кабинете начальника следственного отдела подинспектора Мариана Зубика царила полутьма, что объяснялось, во-первых, темными тучами, которые низко нависали над городом, а во-вторых, огромным количеством табачного дыма, который выдыхали из легких семеро мужчин. Каждый из них курил другой сорт табака, и все эти ароматы сливались в один, чрезвычайно тяжелый и удушливый, вызывая у секретарши начальника, панны Зоси, несколько демонстративные приступы сильного кашля.
— Господа, мы получили новую информацию о состоянии здоровья маленького пациента. — Зубик выпустил носом дым сигары «Патрия» и засмотрелся на только что принесенную секретаршей записку. — Телеграмма от доктора Електоровича из больницы Сестер Милосердия. Операция прошла удачно. Казя будет ходить.
Отовсюду послышалось бормотание и облегченные вздохи. С ними контрастировал один-единственный раздраженный дискант.
— Неслыханно! — Голос аспиранта Валериана Грабского рассекал задымленный воздух. — Просто неслыханно! Эта тварь подбрасывает ребенка в краденной коляске в больницу и исчезает! Просто сбегает себе! Заходит на территорию больницы, как будто ничего не произошло, и никто из персонала, ни один швейцар не пытается его задержать!