— Женщины отличаются от мужчин тем, — комиссар почувствовал, что кузина улыбается под вуалькой, — что им удается поклоняться нескольким божествам одновременно. Мужчине, ребенку, работе…
— То есть женская страстность слабее, — заметил Попельский. — Потому что распределяется между несколькими объектами поклонения, а мужская сосредотачивается исключительно на одном.
— Я бы воспользовалась сравнением с плоскости современной физики. — Леокадия обеспокоенно взглянула на небо, с которого сеялся мелкий дождь. — Мужская страстность — будто волна, а женская — как маленькие частицы. А свет остается светом, независимо, какую форму приобретает: волны или частиц.
— Я и не подозревал, что ты интересуешься физикой. — Попельский аж остановился. — Думал, что только бриджем и французской литературой.
— Может, и знал бы, — засмеялась Леокадия, и Попельский почувствовал, что от нее пахнет алкоголем, — если бы, после того как Рита стала жить самостоятельно, не посвятил себя исключительно полицейскому божку. Если бы обращал внимание на остальных членов семьи, тех, кто остался.
— Это не единственный мой идол, Лёдзю, — медленно проговорил он. — Но это — слепое, ненавистное божище, которое постоянно требует поклонения. Как хорошо, что сегодня ты меня от него спасла.
Они прошли Гетманскими Валами и направились по улице Обороны Львова. Дождь перестал накрапывать. Из дома, где расположилась типография «Арс», вышли двое парней, спорящих о какой-то неудачной корректуре.
— Ну, скажи мне, зачем ты пришла ко мне в «Атлас», — поинтересовался Эдвард, когда они дошли до Главной почты.
— Нужно уладить два дела, — сказала Леокадия, не отвечая на его вопрос. — Ты должен завтра, самое позднее — послезавтра, подписать нотариальный акт найма новой квартиры.
— Ладно. А второе дело?
— Заплатить мастеру Букете за ремонт. Надеюсь, — она критически взглянула на него, — что у тебя счет, который я бросила тебе сегодня с Ритиного балкона. Ты был в том самом костюме, что и сейчас, и он, на удивление, довольно чистый, и мне не придется, Gott sei dank![52] отдавать его в прачечную. Ты должен работать в рабочем халате, а не в костюме от Яблковских.
— Вот счет. — Попельский вытащил клочок бумаги и внимательно прочел его при свете фонаря. — Неужели он собирался меня обмануть? — прошептал комиссар.
— Кто? Мастер Букета? Что такого удивительного в этом счете? — Леокадия немного рассердилась. — Неужели ты всегда останешься полным подозрения полицейским? Даже просматривая счета маляра и сантехника?
— Букета приобретает какую-то невероятную краску. — Попельский поднял глаза и кинул отсутствующий взгляд на вход к Иезуитский сад. — Краску, которая стоит пять злотых за литр! Дорого же нам обойдется ремонт в квартире! Как в Кносскому дворце! Я не скупой, но разве тебе не кажется, Лёдзю, что пять злотых за литр краски — это немного слишком? Да еще сейчас, когда все такое дешевое?