Комиссар вложил обратно пенсне и вынул из кармана смокинга пять двадцатизлотых банкнот. Раздвинул их перед глазами девушки, после чего, помня о прослушке, склонился над ней так близко, что почти коснулся губами раковины ее уха. Он почувствовал, что она вздрогнула с отвращением. Он особенно не заботился об этом. Не ожидал энтузиазма от существа, которое продавали извращенцам.
— Видишь эти деньги? — шептал он, шелестя банкнотами. — Можешь их иметь дополнительно, если будешь хорошей…
— Я должна быть для вас хорошей девочкой? — пискнула она, вздыхая с фальшивым волнением.
— Ты получишь эти деньги и много, много больше, — тихо пыхтел он. — Если кое-что для меня сделаешь… Если появится тут кто-нибудь, для кого ты будешь притворяться маленькой девочкой, постарайся его хорошо запомнить и что-то о нем узнать, что я бы его нашел. Лучше засунь руку ему в карман, в портфель и поищи какие-то документы, счета… Сделаешь это? Будешь хорошей девочкой? Я ищу таких и выношу им справедливое наказание. А может, ты уже знаешь кого-то такого? Выдай его, и уже не будешь бедной и покинешь этот ад!
Она наморщила лоб в интенсивной задумчивости. О да, — радовался в душе, — приманка была закинута! Что-что, но с шлюхами-то я умею говорить.
Он встал и смотрел на нее проницательно, чтобы по ее лицу, по ее взгляду прочитать след, который приведет его к истории ее жизни. Он на самом деле хорошо знал проституток и их судьбы. Он знал, что многие из них были совращены уже в детстве и — что самое страшное — близкими. Он знал, что этот штамп изнасилования на ребенке может их довести до помешательства или до борделя. Если бы и Анелька имела такое детство, это должно напугаться сейчас, когда он объявил себя преследователем насильников детей.
Девушка завернулась одеялом. Она дрожала от холода, когда он вытирал пот со лба. Он принял ее поведение за признак страха. А значит, ее разгадал. Изнасиловали ее в детстве и теперь — услышав о его крестовом походе — не может пересилить страх за своего ближнего, который ее обидел. Это самое страшное у этих детей, что они любят своих самых страшных палачей! Эта стратегия не поможет, нужно принять новую. Гамбит! Гамбит!
— Не бойся, — говорил он, ходя по комнате, гордясь своей сообразительности. — Я только пошутил. Это неправда, я таких вовсе не преследую. Я только хотел подступиться. Да, действительно, я такой же, как они… Я люблю детей… Мой номер телефона 243-15. Запомнишь? 243-15. Позвони, если увидишь кого-то похожего. Я с таким встречусь, обменяюсь взглядами… Попробуй что-то больше о таком узнать, чтобы я мог найти его…