– Ничего-ничего, справишься. То есть справимся. По одному на пенсию отправим, своих людей поставим.
– Предают только свои, Михаил Сергеевич. Ты вот лучше мне скажи – с Афганистаном что делать? Там каждый день кто-то гибнет.
– Это ты разберешься. У тебя же опыт есть, как я понял.
– Здорово съехал. По-комсомольски, прямо.
– Это ты на что намекаешь?
– Да ни на что. Знаешь такое выражение – многие знания умножают скорбь. Проблема в том, что ты не знаешь, чем закончились твои инициативы – и потому можешь экспериментировать. А я точно знаю – чем.
…
– Ладно, будем решать проблемы по мере поступления. Ты кого на Совмин предлагаешь?
– Как кого? Рыжкова.
– Почему?
– Он же тебе в верности поклялся. Директор крупного завода, поработал в ЦК…
– Ты что, не видишь, что он слабый.
– Не вижу. Что значит, слабый?
– Понимаешь, люди реагируют на сложности по-разному. Есть те, кто в ответ на сложности будет условно кулаки применять. Есть те, кто будет болтать, уговаривать. Есть и те, кто расплачется.
…
– Так вот, Рыжков – в нем нет внутренней силы, чтобы обстоятельства и людей под себя ломать. Не знаю, почему это другие не видят. Он не справится со сложностями. И решения – он принимать не умеет.
– Ну, Николай Иванович интеллигентный человек. Но зачем так очернять то.
– В том то и дело. Интеллигентный.
– А тебе кто нужен? Бандит какой-то?
– Александр Македонский проверял воинов так – взмахивал перед лицом мечом. Кто краснел – тех брал. Кто белел – тех нет. Белеют от страха, а краснеют от злости. Мне нужны люди со здоровой такой злостью. Спортивной может быть. Кто рвать будет.
…
– Такие есть в ЦК?
– Ну, это подумать надо. То как ты описал.
– Вот потому вы страну то и потеряли. Потому что рвать за нее никто не стал. А клялись революционными идеалами. Эх, вы. Революционеры…
Потом были похороны.
Описывать похороны всегда тяжело. Неприглядное это дело. Ну, подготовили место у Кремлевской стены, лафет (гонка на лафетах), написали некролог – ушел из жизни стойкий борец… я подписал, как и другие.
В этих мрачных приготовлениях, я вспомнил себя в прошлом. Удивительно, но я никогда не праздновал свой день рождения. А что праздновать то? То что ты еще на один год ближе к смерти?
Как говорила моя бабушка: жизнь пережить – не поле перейти.
Вычитывая казенные – с души воротит – фразы некролога, я задумался о том, почему в СССР так слаб пиар и коммуникации. Любой американец, любой кто побывал в Америке двадцать первого века, поварился в бизнесе, моментально поставит такой диагноз – слабые коммуникации на всех направлениях. Нет никакого пиара. Тут и слова то не знают такого, есть пропаганда… но и она откровенно слаба. Непонятно, к кому и с чем она обращается – затверженные фразы, которые никого не интересуют.