Я кивнул
– Понимаю.
Да, понимаю. Я смотрел на Громыко, зубра отечественной внешней политики и думал – куда все делось? При Ленине – стратегической важности решения могли приниматься за сутки, а державный корабль иногда такие кренделя выписывал!
А теперь? Как американцы говорят – большие, волосатые, наглые цели – где они?
– Давайте по очереди, Андрей Андреевич.
– Хорошо, давай. Ты понимаешь, что такое свобода перемещения в том виде, какой ты нарисовал? А?
– Понимаю.
Громыко уставился на меня – с таким спокойствием это было сказано.
– Все ринутся туда – сказал он – это для начала.
– Как понять, все ринутся туда?
– Скупаться, ты что как маленький?! – разозлился Громыко – там, в Польше джинсы на прилавках лежат!
Господи…
– Ну и что?
…
– Ну, хорошо, Андрей Андреевич. Допустим, наша молодежь рванет в Польшу, купит там себе по двое – трое джинсов. Что еще купит? Ну, там косметику к примеру. Что в этом такого страшного? Поляки нашьют еще джинсов.
Громыко смотрел куда-то мимо меня невидящим взглядом и думал. А я тоже сидел и думал – как мы добрались до такого. Говорят, Юрий Владимирович делал все для того чтобы было как можно меньше туризма, даже в соцстраны. Но зачем?!
Чтобы молодежь джинсов себе не купила что ли?
Что мы все такие… перепуганные то?
– Не знаю, как на это Виктор Михайлович посмотрит… – сказал Громыко
– Он посмотрит, так как надо будет. У нас в конце то концов – есть социалистический лагерь или его в помине нет?
…
– Ну, я не говорю о том, чтобы на самотек пустить. Есть организованный туризм, начнем продавать туры. Посмотрим, сколько мы сможем принять, сколько они. Каждый год будем увеличивать. Но я не понимаю, почему советский человек не может свободно ездить по таким-же социалистическим странам, как и наш СССР.
…
– И то же самое по открытию предприятий, филиалов, торговле. Почему это невозможно?
Громыко, получив отпор на первый наскок, молча сидел и думал
– Андрей Андреевич…
– Я не знаю, Михаил Сергеевич… – сказал он – не знаю, что тебе сказать.
…
– Мы жили, так как жили, и сейчас так живем, и вопросов почему – задавать было не принято. Раз так – значит так надо.
Громыко посмотрел в окно на ночную Москву.
– Мы так жили, и с этим – вот это все построили. Как смогли. Как сумели. Но ты, наверное, прав, что задаешь вопросы. Пора их задавать. С нами – всё… годы не те. Пора приниматься за дело уже вам
Громыко помолчал и сказал
– На пенсию мне надо…
– Не отпущу! – резко сказал я
Громыко повернулся и посмотрел на меня
– Почему?
– Вы уйдете, другие уйдут. И что будет? Те кто придут, тут же дров наломают. И вы и я – солдаты партии. Солдаты на мировой войне коммунизма и капитализма. Идет война. Как называется тот, кто уходит с поля боя во время войны?