Что еще сегодня произошло? Ах да, надо написать про кошку. Она за нами увязалась почти сразу же за Лягушачьим городом. Сегодня в полдень я ее заметил краем глаза и (в солнечном сиянии зеленый пейзаж под черным небом производит совершенно фантастическое по красочности впечатление) подумал было, что это кокошниковый тигр. Пуля моя улетела далеко и, пока я смотрел, взбила пыль, придав всему более привычную перспективу. Мои «деревья-щетки» оказались, разумеется, не более чем кустарниками, а расстояние, которое я оценивал по крайней мере в двести пятьдесят ярдов, на самом деле не превосходило и трети этой цифры. «Кокошниковый тигр» оказался просто большой домашней кошкой земной породы, явно отбившейся от какой-то фермы. В обед я по ней несколько раз выстрелил, хотя намеренно целился ярдов на двести или триста, чтобы пуля перелетела. Мальчишка так взбудоражился, что я оставил свои фелицидные[55] намерения и сказал ему, что, если он сумеет заманить животное в лагерь, то может оставить его себе. Я подозреваю, что кошку привлекли оставленные нами объедки. Завтра их будет вдоволь – я застрелил росовникового оленя.
10 апреля. Два дня мы без особых происшествий движемся по Глуши, наблюдая великое изобилие дичи, но не находя никаких следов аннезийцев, если они вообще дожили до наших дней. Мы пересекли три маленьких ручья, которые мальчик определил как Желтую Змейку, Бегущую Девочку и Конец Дней. Если верить карте, то были Пятидесятимильный Ручей, Река Джонсона и Ружетт. Никаких трудностей с их преодолением не возникало. Первые две водные преграды мы вообще переходили вброд там же, где и подходили к ним, и только вдоль Ружетт (она окрасила [56] мои сапоги, ноги мальчика и копыта мулов) пришлось пройти несколько сот ярдов вверх по течению. Я рассчитываю увидеть Темпус (который мальчишка называет просто Рекой) уже завтра. Мальчуган уверяет меня, что священная аннезийская пещера расположена еще очень далеко вверх по его течению, на возвышенности, аргументируя это еще и тем, что берега, которые мы уже обогнули, сложены не камнями, а илом, и не могли бы сокрыть в себе пещеру.
До меня с некоторым запозданием дошло, что, коль скоро мальчишка, по его заверениям, прожил большую часть жизни в Глуши, то даже вопреки досадному влиянию отца и его собственной, проистекающей из этого, вере, что он и сам отчасти аннезиец, он может послужить мне ценным информатором. Интервью с ним уже записано на пленке, но, поскольку я уже приобрел такую привычку, работая с наиболее интересными материалами, я воспроизведу его здесь.