– Самым маленьким из моих пальцев, маленький звереныш, я переломаю твои кости, так что они проткнут тебе кожу и выйдут наружу.
Пескоходец отстранился от хищно тянувшихся к нему когтей и высокомерно произнес:
– Если ты одной с ним крови, усади его на место. Или он мой.
– Он свят, – ответили несколько голосов. Слова эти были подобны ночному ветру, что вечно скитается в поисках пристанища.
Левой рукой он мог бы вырвать скрюченные когти, правой – крепко ухватить противника за маленькую тощую шейку и задушить его. Пескоходец занял боевую стойку и ждал нападения, полуприсев и тем выгадывая определенное преимущество перед крадущимся врагом. Но так получилось, что в тот самый момент плюмаж дыма, венчавший вершину одной из Гор Мужества на самом краю поля зрения, рассеялся, и свет планеты-сестры на краткий, как мгновение ока, миг упал на лицо Дитяти Тени. Оно оказалось темным и измученным, с запавшими щеками, вялым носом и безвольным ртом, откуда стекала тонкая струйка, с большими глазами во впадинах обвисающей плоти, а размерами не превосходило личика ребенка.
Хотя впоследствии Пескоходец припоминал все эти черты очень ясно, в тот миг, при быстром просверке синего света, он не обратил на них внимания. Вместо этого он увидел лица всех людей, что его окружали, – узрел силу, которой они мнили себя исполненными, вдоволь поев мяса, постиг, что они суть не более чем жалкие дурачки, на которых дунешь – и упадут; а прежде он никогда не видел ничего подобного, потому что был очень молод. Когда когти коснулись его гортани, он стремительно увернулся и, дрожа и задыхаясь – отчего именно, он не мог понять, – побежал к сгрудившимся у туши клещевого оленя темным телам.
– Взгляните-ка, – сказал голос, который первым заговорил с ним. – Он плачет. Ну же, мальчуган, быстрее садись и раздели нашу трапезу.
Касания маленьких темных рук заставили Пескоходца опуститься на корточки подле туши клещевого оленя. Кто-то произнес, обращаясь к Дитяте Тени, чьи пальцы мгновением раньше тянулись к его глотке:
– Ты не должен причинять ему вреда, ибо он наш гость.
– А-а.
– Спору нет, милое дело – позабавиться с ними. Это указывает им их истинное место. Но теперь дайте ему насытиться.
Кто-то еще вложил ломоть сырой оленины Пескоходцу в руки, и, как это было у него в обычае, он тут же с жадностью проглотил мясо, чтобы кто другой не выхватил добычу. Дитя Тени, только что угрожавшее ему, положило руку ему на плечо.
– Боюсь, что я напугал тебя.
– Пустое. Все в порядке.
Планета-сестра закатилась, и в осеннем небе, очистившемся от ее сияния, засверкали созвездия: Женщина с Горящими Волосами, Пять Волосатых Ног, Аметистовая Роза, которую люди заболоченных лугов и топей