– Это Джон Лоури из далекого Миссури, – объясняет она. – Джон Лоури, мой белый братец-пауни.
Мне она говорит, что это шошоны, которых трапперы и торговцы пушниной часто называют снейками в честь реки, пролегающей через их земли. Хотя я давно отвык от этого языка и с трудом припоминаю слова, я без труда понимаю то, что говорит Ана и все остальные. Соплеменники называют ее Ханаби – имя Ана и впрямь оказалось похожим, – и она жена вождя, человека по имени Вашаки, который, по ее словам, добр, силен и мудр. Малышка – их единственный ребенок. Двое ребятишек, сидевших на муле, – это дети ее брата. Ханаби хочет, чтобы я остался с ними как почетный гость и познакомился с Вашаки и остальными, которые отправились к Большому Соленому озеру продавать и покупать товары и должны скоро вернуться. Я объясняю, что мне необходимо вернуться к каравану, что меня ждут люди, которым надо помочь переправиться, и она, поговорив с отцом, обещает, что дождется моего возвращения.
– Мы только что снялись лагеря, и нам предстоит долгий путь. Мы будем ждать Вашаки в долине у развилки, а потом отправимся на Собрание всего народа шошонов. Но сегодня мы останемся здесь с тобой.
Я скачу обратно к каравану и веду его вверх по течению, туда, где переправились шошоны, предупредив переселенцев, чтобы они не пугались индейцев, ждущих нас на той стороне. Уэбб спрашивает, не команчи ли это, а когда я объясняю, что это шошоны и что среди них моя давняя подруга, он и все остальные заинтригованы. Эбботт приходит в восторг, когда я рассказываю, кого встретил, а увидев ее, начинает плакать, утирая красные от солнца щеки и повторяя:
– Ана, малышка Ана. Слава богу!
Ана и шошоны, верные своему слову, дожидаются нас. Они уже разгрузили скарб и, не стреноживая пони, пустили их пастись на зеленой полянке на западном берегу. Не успевают фургоны остановиться, как мужчины и несколько женщин из племени переходят обратно на восточный берег и начинают помогать нам с переправой, складывая все добро, которое может испортиться от воды, на свои плоты и перевозя его через реку. Мы пытаемся расплатиться с ними за помощь, но шошоны отказываются. Ана говорит, что я спас жизнь ее дочери и три года заменял ей семью.
– Сегодня я накормлю твоих людей, – обещает она.
«Мои люди» смотрят на индейцев с опаской и с осторожными улыбками, но мы разгружаем двадцать повозок, поднимаем кузова и грузим обратно вещи, которые не боятся воды, и на это уходит столько времени, сколько мы потратили бы на переправу только двух-трех фургонов. В отличие от самих шошонов мы перебираемся на другой берег без каких-либо происшествий. Остаток дня, который должен был уйти на перетаскивание повозок через быструю реку, оборачивается возможностью отдохнуть и отпраздновать. Мы разбиваем лагерь неподалеку от переправы, решив, что и нам, и животным нужно набраться сил, поскольку дальше нас ждет сухой, лишенный зелени отрезок дороги.