– Да. Я хочу убить его. И его людей. И если я найду свою жену мертвой, я убью его и отнесу скальп ее братьям, чтобы они знали, что я отомстил за содеянное, – клянусь я.
– А если она будет жива? – спрашивает Вашаки. – Если я помогу вернуть ее тебе?
Я не знаю, чего он хочет от меня, поэтому просто жду, сцепив зубы, сдерживая гнев и страх.
– Я отведу тебя к нему, – объявляет Вашаки. – Я отведу тебя на Собрание. Но ты должен пообещать, что, если твоя женщина окажется жива, ты заберешь ее и туа, ребенка, и уйдешь. Не станешь убивать и мстить.
– А если она мертва? – шепотом спрашиваю я.
– Если она мертва, я помогу тебе убить Покателло.
Ханаби склоняет голову, а я сижу в изумленном молчании.
– Но только его. Потом ты уйдешь и не станешь втягивать в это белых людей. Ты не пришлешь сюда их армию, не приведешь солдат к могилам и не покажешь пальцем на виновных.
Ханаби поднимает на меня встревоженный взгляд, ожидая моего ответа.
– Ты понимаешь? – спрашивает Вашаки, и его голос звучит почти ласково.
– Иначе пострадает не только Покателло и его люди, – говорю я, прекрасно все понимая, хотя мне и не хочется в этом признаваться.
Он кивает:
– Нывы, наш народ. Расплачиваться придется всем.
Я закрывают глаза руками, как сделал Уилл, пытаясь стереть из памяти увиденные ужасы.
– Твоя женщина сильная? – так же мягко спрашивает Вашаки.
– Да, – шепчу я. – Очень сильная.
– Тогда мы пойдем и вернем ее.
Человека, который вырвал у меня Ульфа и отдал своей жене, зовут Биагви. Он единственный, кто никого не убил, о чем я жалею. Лучше бы он убил меня. Тот, который притащил меня за волосы в свое жилище, – это, кажется, сын Бии. Его зовут Магвич. Он убил папу.
Только так я их и различаю. Тот, кто схватил меня и Ульфа. Тот, кто убил папу. Вот этот убил Уоррена. Вот этот ударил Гомера Бингама, а вот этот снял с него скальп. Я не видела, как умерли мама и Элси, но я знаю, у кого их скальпы. Я знаю, кто сжег повозки. Среди воинов есть их вождь, но я не знаю, как его зовут.
Мы идем весь день, направляясь туда, куда не сворачивает ни один караван. Мы идем на север. Утром второго дня мы проходим примерно в миле от высоких белых стен, обмазанных глиной. Возле стен виднеются круги из повозок и кучки хижин, и я вздрагиваю, осознав, что это, должно быть, Форт-Холл. Интересно, что сделают индейцы, если я побегу к фургонам? Погонится ли Магвич за мной, вскочив на коня? Или их вождь просто выпустит стрелу мне в спину? Это меня не очень пугает. Может, я даже смогла бы убежать. Но я не могу бросить Ульфа, поэтому продолжаю идти. Мы слишком далеко, чтобы кто-нибудь возле форта заметил белую женщину среди индейцев, тем более я одета как они.