Монотонная дорога нагоняет сон, особенно под вечер, и уже не раз люди падали с повозок, убаюканные бесконечной качкой. Волам в отличие от мулов не нужны ни вожжи, ни возничие. Их просто запрягают по двое в ряд, и кто-нибудь идет рядом, подгоняя их палкой или кнутом, когда необходимо. Этим занимаются по очереди папа, Уоррен и Уайатт, сменяя друг друга у каждого из фургонов, а через несколько дней Уилл тоже осваивает эту науку.
Меня утомляет постоянный гул. Ни дорога, ни работа, ни широта просторов и ни грязь, а именно шум. Лязг и грохот повозки, непрекращающаяся какофония из скрипа колес и упряжи, звона колокольчиков на сбруе. Все скрежещет, гремит, ухает и дребезжит. От тряски хотя бы есть какая-то польза. Утром мы наливаем коровье молоко в маслобойку и ставим в фургон, а к вечеру получаем масло, не прикладывая лишних усилий. С хлебом намного сложнее. Когда караван останавливается на ночлег, мы все настолько голодны, что не готовы ждать, пока тесто поднимется и хлеб испечется, а костер не получается довести до нужного соотношения углей и золы.
В первый день пути я попыталась приготовить хлеб с утра, но времени было мало, ведь нужно не только испечь его, но и остудить котелок. В итоге нам с Уиллом пришлось повесить его на ручку метлы, взяться за оба конца и нести таким образом, пока донце не остыло, иначе котелок, чего доброго, прожег бы дыру в кузове. У меня столько дел, а маме нужно отдыхать, поэтому я решила, что буду печь его раз в неделю по ночам. Чаще просто не смогу.
Три дня подряд нам приходится ужинать тушеными бобами с беконом. Папа обещает, что мы добудем свежего мяса, когда будет на кого охотиться, но на дороге, ведущей от Сент-Джо, совсем не встречается крупная дичь. Здесь только комары, бабочки, самые разные птицы и ползучие твари, а вот стадных животных не видно. Уэбб каждый день высматривает бизонов в подзорную трубу, но мистер Эбботт говорит, что их в последнее время стало намного меньше, так что если мы их и увидим, то только после того, как доберемся до Платта.
Утром и вечером бывает тяжело: нужно то грузить повозки, то разгружать, заново приводить все в порядок. Но утро пугает меня больше. Может, потому, что впереди ждет длинный напряженный день, а собираться в дорогу всегда сложнее, чем останавливаться на ночлег. Только разбили лагерь, и вот уже снова пора его сворачивать, бегать и суетиться, когда так приятно было бы посидеть спокойно. Проглотив завтрак – кофе, кашу и немного бекона, – мы убираем палатки, сворачиваем одеяла, пакуем чайник, кастрюли и сковородки, моем посуду после завтрака, точно так же как после ужина. Вода оставляет на тарелках известковый осадок, так что перед следующей трапезой их приходится протирать.