– И что ты чувствуешь… во сне? – Я знаю, что для мамы важнее всего именно то, как ощущается видение.
– Мне грустно. Мне очень грустно, Наоми, но в то же время я испытываю благодарность, – шепотом говорит она. – Как будто он пришел к нам на помощь. Я начинаю тонуть, как Петр, а он протягивает руку и поднимает меня.
Когда мама упоминает Писание, с ней никто не спорит.
– Как Иисус, что ходил по воде? – Я говорю так тихо, что сама едва слышу собственный голос, но она повторяет мои слова.
– Как Иисус, сын Марии, что ходил по воде.
Переправившись через Биг-Блю, мы можем продолжать путь вдоль реки Литтл-Блю, направляясь на север, к Платту и Форт-Кирни, где мы с караваном расстанемся. Ландшафт мне знаком. Я уже путешествовал по этой дороге, а вот Наоми нет. После обеда ее мать соглашается ехать в повозке рядом с мужем, а Наоми садится верхом на Плута, который оказался весьма толковым мулом, как и обещал мой отец. Наоми опять что-то пишет в своем блокноте, который она пристроила на луку седла, подперев сумочкой. Вся ее фигура покачивается с каждым шагом животного, а рука тем временем порхает по странице. Я поцеловал ее, желая отпугнуть, но теперь сам ищу ее общества, приближаясь к ней верхом на Даме, чтобы наконец выяснить, чем таким она занята.
– Вы все время что-то пишете в этом блокноте, – с укором начинаю я. – Рано или поздно вы точно свалитесь.
Я стараюсь смотреть вперед, как будто оказался рядом совершенно случайно.
– Я не пишу.
Наоми больше ничего не добавляет, и в конце концов я вынужден посмотреть на нее. Она качает головой и морщит нос, широко улыбаясь. Ее шляпка сползла на затылок, и послеобеденное солнце придает ее каштановым волосам рыжеватый оттенок. Если не поправить шляпку, в скором времени на ее щеках добавится веснушек, но я молчу.
– Слова меня не интересуют, – говорит она.
– Правда?
– По крайней мере, не те, которые пишут на бумаге.
– А какие еще есть слова?
– Те, которые говорят вслух. Такие слова мне интересны.
Я хмыкаю, не до конца понимая, к чему она ведет.
– Я люблю разговаривать. Особенно с интересным собеседником. Вы интересный, так что я хотела бы почаще с вами говорить. – Она хмурится, наморщив лоб. – Папа говорит, если я не научусь держать язык за зубами, навлеку на себя лишние неприятности. По-вашему, от меня одни неприятности, Джон Лоури?
– Вы и так знаете ответ.
Она смеется.
– И не называйте меня Джоном Лоури, – ворчу я.
Когда она так произносит мое имя, я невольно думаю о Дженни. А я не хочу, чтобы Наоми напоминала мне ее.
– Давайте я буду звать вас Джон, а вы меня – Наоми?