– Наоми! – рявкает папа. Его лицо помрачнело, зубы сжаты. – Довольно!
– Кто-то же должен с ним поехать! – кричу я.
– Я поеду, – сквозь слезы предлагает Уэбб. – Поеду и найду их.
Расстроенный и заплаканный, он уверен, что подвел Джона. Но, если кто и виноват в этой беде, то точно не мой брат. Лоуренс Колдуэлл не вызвался помочь, когда Эбботт собрал караван, и теперь ждет, сидя на козлах фургона. Его мулы стоят в упряжке, готовые трогаться, а Джеб и Адам сидят во второй повозке. Уэбб говорит, что Котелок, Дама и мулы были на месте до завтрака, и, хотя никто не решается никого обвинять, я не сомневаюсь, что это мистер Колдуэлл разогнал животных.
– Джону нельзя ехать одному, – говорю я, переводя взгляд с папы на мистера Эбботта. – Вы же знаете, что нельзя.
– С ним поеду я, Наоми, – встревает Уилл, взяв меня за руку. – Я о нем позабочусь.
– Нужно отправить Уайатта с мистером Лоури, Уильям, – тихо произносит мама. – Так будет правильно.
– Уайатт нужен нам самим, он погоняет вторую упряжку, – возражает папа.
– Я уже сам могу справиться с волами, папа, – подает голос Уоррен. Несмотря на впалые щеки, его подбородок упрямо выпячен. – Довольно мне валяться в повозке.
– Никто никуда не поедет. Ни Уайатт, ни Уилл, ни Наоми. Никто, – не сдается отец, качая головой. – Простите, Джон, но мои сыновья мне дороже ваших мулов.
– Папа! – возмущенно кричу я.
– Папа… мистер Лоури столько раз нам помогал. Пора и нам ему помочь, – возражает Уоррен.
– Уильям, – с укором говорит мама.
– Проклятье! – стонет отец. – Будь оно все проклято.
– Сходи за мулами, Уайатт, – велит мама, и тот мгновенно подчиняется.
Уэбб следует за ним по пятам, тараторя, что нужно не забыть фляжки, лассо и чумбуры.
* * *
Когда они уезжают, Уайатт, высокий и жилистый, сидит в седле, уверенно расправив плечи, а вот Джон ссутулился, как столетний старик, и мне хочется кинуться им вслед, умоляя вернуться. Но я стою, повернувшись спиной к повозкам, и смотрю, как мой брат и Джон Лоури растворяются в прериях, исчезая из виду. Я не помню, когда в последний раз была так расстроена. Безнадежность сделала меня хрупкой, как фигурка из прутиков, как соломенный шалаш. В конце концов мама подходит ко мне с Ульфом на руках. Она останавливается рядом, но не касается меня. Должно быть, знает, что я вот-вот сломаюсь.
Одна за другой повозки трогаются с места. Мистер Эбботт ведет караван вперед. Я так зла на него, что на мгновение мою голову заполняют мысли о мести. Я могла разогнать его животных. Спугнуть их, гремя кастрюлями и вопя, как отчаявшиеся индейцы омаха на берегах Миссури.