К тому времени, как трюм — точнее, не совсем трюм, а, похоже, специальное помещение для досмотра небольших задержанных судов, потому что в нем не видно было никаких типичных для трюма хозяйственных приспособ и припасов — повторно загерметизировали вместе с гостями, экипаж «Блика» уже собрался у выходного люка, прихватив свои рундуки. У Людмилы Иосифовны оказалось вещей больше всего: огромная сумка с судовыми документами и еще Абордаж в переноске. Кот был крайне недоволен и не стеснялся это показать.
— Давайте помогу, — предложил ей Сашка. — Документы можете отдать мне, я же кэп.
— А я — представитель судовладельца, в том числе ее наследница, — Людмила Иосифовна посмотрела на него с неожиданной грустью. — Хотя, конечно, сейчас мой юридический статус подвешен в воздухе, — она вздохнула, потом все же добавила: — Хотите помочь — берите кота.
Сашка действительно перехватил переноску с Абордажем. Животное, которое до этого только тревожно скреблось, начало голосить благим матом.
— Тебе не все равно, кто тебя держит, зверюга? — устало спросил у него Сашка.
Володька появился последним, к Сашкиному удивлению, нагруженный еще почище Людоедки.
— Ты когда успел скупить столько бумаги?! — воскликнула Бэла, хватая у него одну из связок картонных папок, которую он нес под мышкой.
— Небось, все жалованье тратил, — поддержала Сандра, забирая у Володьки еще две связки.
Обе девчонки несли только по небольшому рюкзачку каждая, плюс инструменты, тоже за спиной (у Сандры — футляр для скрипки, у Бэлы — тамбурин), так что могли себе позволить. Хотя, как Сашка подозревал, Бэла утащила бы с собой всю свою ударную установку, будь это возможно. Нет, теоретически, инструменты можно было бы уменьшить соответствующим заклятьем, а потом увеличить снова, но, насколько Сашка помнил, эту операцию не рекомендовалось производить с вещами сложной структуры — да хоть даже и строительной древесиной! — а то при смене размера они частенько трескались и перекашивались. Так что этот фокус применяли, в основном, на съестных припасах.
— Я же богатенький, не забыли? — огрызнулся Володька. — Могу себе позволить…
Потом он какими-то особенно тоскливыми глазами оглядел деревянную обшивку и стоящий в трюме товар. Ну, жалкие остатки оного. «Эх, — подумал Сашка, — вряд ли мед и пыльцу удастся продать на Земле. Жалко…»
— Жалко, — словно бы эхом отозвался Володька. И добавил: — Привык.
— Ничего, — ответила Катерина. — Если захочешь, еще посмотришь на «Блик» в музее.
Сашка порадовался ее оптимизму, но разделить этого настроения не мог.