– В академии волной землетрясения полстены разрушило! – продолжал орать ректор. – Хорошо еще, что вокруг поселков нет, но как я объясню, что мы тут ландшафт случайно выровняли?
– Скажете, что это была самая грандиозная битва факультетов, – виновато предложил Лоран.
Я теперь с похолодевшим сердцем осознавала, что происходит вокруг. Мы находились на плато – том же самом, однако теперь оно было внизу, посреди искореженной земли. Но не на самом дне пропасти, а где-то посередине между прошлыми крайними точками. Это он что же, просто схлопнул гору с бездной? За секунды моего полета? Да еще так, что сами мы не похоронены под завалами?
Ректор с Лораном тихо обсуждали все обстоятельства, я же хрипом спросила у Ниллы:
– Как такое возможно? Разве такое вообще возможно, ведь магия не может быть сильнее законов физики? Откуда у него взялся такой резерв?
– Скажи честно, ты дура? – она посмотрела на меня. – Он трансформатор энергии! Лоран способен пропускать и преобразовывать такой массив магии, что это опасно для всех вокруг. Именно поэтому ему запрещено использовать эту силу – иначе весь континент может снести к бесам. И обязан пользоваться переносным резервом, который дает возможность только для простейших заклинаний. А своего резерва у него нет вообще, он берет силу извне – и эта сила страшная. Собственно, как сама видишь.
Пораженная, я еще и испугаться сумела – запоздало о уже пережитом, а заодно и о грядущем. Нилла очень обстоятельно мне ответила – и что-то сильно сомневаюсь, что с этой информацией на фоне прочих подозрений меня так запросто отпустят.
Господин Шолле подтвердил мои опасения, тоже наклоняясь надо мной:
– Подозрения в шпионаже? Давайте ее осторожно к лекарям, а потом ко мне. Я много лет назад попадал в руки к оланирцам, они научили меня таким методам допроса, что никто не устоит. Чего же она хотела? Убить тебя?
– Точно не убить, – уверенно, но медленно произнес Лоран. – Но я выясню. Может, она вообще никакая не преступница, а просто дала отпор оборотням – подозрительно, но мало для приговора. Сможете просто вычистить ей память за последние пару часов?
– В принципе, да. Но опять истощу резерв. Снова придется тебе его заполнять.
– Снова наполнить бочку? Не вопрос, господин Шолле, я в эту игру еще в младенчестве начал играть. Сделайте.
Ректор морщился и таращил на парня взволнованный взгляд:
– Ты уверен?
– Нет, конечно. Но уверен в том, что больше не выдержу ее боли. Если Лита явилась для того, чтобы причинить мне зло – хочу сам об этом узнать от нее же.
Я не смотрела на ректора, только на Лорана, хотя он старательно отводил глаза. И ни слова не могла из себя выдавить. Это он – щит. Про Верховного Мага ходят разные слухи, но даже в самых смелых из них не звучит, что тот способен на подобное. Лоран – не сильнейший за тысячу лет, он – сильнейший во всей задокументированной истории магии. И этой мощи точно хватит, чтобы закрыть прорыв, вобрать в себя любую катастрофу и там же погибнуть, подтверждая слова оракулов. Красивый, синеглазый и смешной, когда в хорошем настроении, с ужасным характером и непредсказуемый в общении, хладнокровный, когда не понимает, что происходит. Важное условие предсказания: у мира должен быть живой щит, и он есть. Всего несколько лет – и наше общее «есть» превратится в «был». А мне мучительно жаль понимать, что именно Лорану досталась эта роль. И что Ирме досталась ее: она его приворожит, обманет, увлечет к месту его смерти и потом вряд ли сможет забыть, что сделала для него и для всех нас. Я погружалась в навязанную темноту, не думая о том, что сейчас теряю сама. Даже малодушно радуясь, что забуду новости, о которые только что разбилась.