Я двинулся к двери, выбирая, куда можно поставить ногу среди осколков стекла на полу, когда Рэкхем надтреснутым голосом произнес:
– Подождите минутку. Вы говорили о том, что вам предложат…
– Если мне предложат, – поправил я.
– Непременно предложат. Это их стиль. Так вот знайте: сколько бы они ни посулили, я дам вам больше. Сразу идите ко мне – я их переплюну. Все равно я должен встречаться с вами. Желательно каждый день… Подождите же. Вернитесь и сядьте на место. Мы можем заключить с вами сделку, чтобы…
– Нет, – сказал я с улыбкой, но достаточно твердо. – Вы сейчас так напуганы, что трудно удержаться от искушения обобрать вас до нитки. Поостыньте немного и придите в себя, а потом позвоните мне. В любое время. И не забудьте: слежку за вами никто не отменял.
Я ушел.
Несколько раз, пока я шагал по улице, мне приходилось мысленно натягивать поводья, чтобы не сорваться на галоп. Я переходил на нормальную поступь, но через несколько кварталов ловил себя на том, что снова несусь как угорелый. Ну и потеха! Я просто трепетал от возбуждения. Я закинул удочку, и Рэкхем клюнул. Осталось только дождаться, чтобы он заглотил наживку целиком, вместе с крючком. Трудно поверить, что он способен обратиться к Зеку или к кому-нибудь из его ближайшего окружения. Однако случись такое, мне, конечно, несдобровать, а Вулфу вообще впору будет заказывать надгробие. Вот почему я пытался отговорить Вулфа от этой затеи. Хотя теперь, перейдя Рубикон, я был так возбужден, что не мог заставить себя идти спокойно даже за хороший гонорар.
Я собирался заскочить пообедать в «Рустерман» и пообщаться с Марко, но теперь мое настроение изменилось. Не снижая аллюра, я добрался до Одиннадцатой авеню и заглянул в бистро «Обеды у Марта», где, примостившись на высоком вертящемся стуле, уплел тарелку тушеной говядины с тремя сочными помидорами, нарезанными ломтиками, и два куска пирога с черникой.
Даже на сытый желудок волнение мое не унималось. Оно, должно быть, как-то проступало у меня на лице, поскольку Март полюбопытствовал, чего это я такой дерганый. И я, никогда прежде не обсуждавший с ним никаких дел, с трудом подавил порыв проговориться, что мы с Вулфом завели шуры-муры с одним из самых опасных двуногих, коего сам инспектор Кремер почитал недосягаемым.
Вернувшись домой, я просидел весь вечер в кабинете над раскрытыми журналами, которые, впрочем, не читал. Только напряженно прислушивался, чтобы не пропустить звонка в дверь или по телефону. Телефон зазвонил в десять часов, но это оказался всего лишь Фред Даркин, который хотел спросить, где находятся Сол и объект. Я так вспылил, что наорал на беднягу. Пришлось извиняться. Я велел ему, как всегда, держать под наблюдением «Черчилль». Собственно, это и делало всю работу балаганом, поскольку для наружного наблюдения за всеми входами и выходами «Черчилля» требовалось никак не меньше четырех человек. У меня руки чесались позвонить по номеру, который оставил Вулф, но мне было разрешено воспользоваться им только в чрезвычайном случае. Я заглянул в словарь, где вычитал, что «чрезвычайный случай – это непредвиденное стечение обстоятельств, требующее немедленного действия». Поскольку в данном случае стечение обстоятельств было как раз предвиденным и требовало лишь одного: как следует выспаться, я не поддался искушению и не стал набирать номер. Зато выспался как следует.