Лидс, должно быть, посмотрел Вулфу в глаза, но пальцы его рук, как я заметил, судорожно вцепились в ноги, чуть повыше колен.
– Вы использовали собаку, – продолжил Вулф ледяным тоном, напомнившим мне Арнольда Зека, – даже после ее смерти. И вас не мучила совесть из-за погибшего друга. Чтобы произвести впечатление на мистера Гудвина, вы разыграли душещипательную сцену: надо же, дескать, два года назад вы подарили пса кузине, а он приполз умирать к вам на порог. Он не приполз умирать на ваш порог, мистер Лидс. И кому, как не вам, этого не знать. Он приполз, чтобы хоть как-то отплатить вам. Бедный пес хотел хоть раз вонзить в вас клыки. Я сказал, что кому, как не вам, этого не знать, потому что, когда вы присели рядом с собакой на корточки и попытались ее погладить, она зарычала. Она никогда не зарычала бы, если бы ее в предсмертной агонии коснулась любящая и ласковая рука верного друга. Нет, несчастное существо зарычало, вдруг осознав, что вы недостойны его беззаветной любви и преданности, и возненавидело вас за предательство. Одного ее рычания достаточно, чтобы осудить вас. Вы помните, как она оскалила клыки, мистер Лидс? Вы сможете когда-нибудь забыть, как она зарычала? Ваш верный друг Нобби и его последние слова…
Лидс уронил голову и закрыл лицо руками.
Он не произнес ни слова, и кругом все оглушенно молчали. Словно оцепенели. Потом Лина Дэрроу громко всхлипнула, и Аннабел, встав, подошла к ней.
– Заберите его, мистер Арчер, – угрюмо буркнул Вулф. – Мне он больше не нужен, и уже поздно.
Я сижу у окна с видом на фьорд и отстукиваю ответ на новенькой портативной пишущей машинке, которую приобрел по случаю путешествия. Здесь просто замечательно. Гулять в это время года тут холодновато, но если бегать трусцой, то выжить можно.
Вчера я получил по почте письмо.
Дорогой Арчи,
в пятницу прибыли цыплята от мистера Хаскинса, четыре штуки. Они оказались вполне съедобными. На обед приходил Марко. Сказал, что скучает по Фрицу. Я повысил Фрицу жалованье.
На прошлой неделе заглядывал мистер Кремер. Немного прошелся по твоему поводу, но в целом вел себя прилично.
Пишу от руки, потому что мне не нравится, как печатает человек, которого прислало агентство.
Vanda petersiana выпустила побег длиной 29 дюймов. В прошлом году у нее не было ни одного длиннее 22. В оранжерее я поймал трех слизней. Хотел было отправить их по почте мистеру Хьюитту, но передумал.
Вчера мистер Лидс повесился в тюрьме Уайт-Плейнса. Когда его нашли, он был уже мертв. Это, конечно, освобождает тебя от обещания, данного мистеру Арчеру: вернуться, чтобы успеть к суду. Но я надеюсь, ты не воспользуешься этим, чтобы продлить свой отпуск.