Сара Данн вприпрыжку вбежала в комнату, но ей пришлось сесть и подождать, пока мы не управимся со своими делами. Сначала нужно было позвонить Солу Пензеру и сказать, чтобы он явился к нам как можно скорее, потом – Фреду Даркину с тем же указанием и, наконец, Джонни Кимсу – и снова с тем же указанием. Затем мы связались с Фрицем, чтобы сообщить ему, что не приедем домой к ланчу. После чего мы через горничную передали дворецкому просьбу принести пива. И еще уделили несколько минут моему отчету, на этот раз с подробностями, об эпизоде с мистером Юджином Дэвисом. Покончив со всем этим, Вулф посидел некоторое время, выпячивая губы и втягивая их обратно, потом откинулся на спинку кресла, вздохнул и обратился к первой жертве:
– Мисс Данн, вы сказали мистеру Гудвину, что хотели видеть меня, так?
– Да, – сказала она. Потрясающе, как походила она на мать глазами, однако рот и подбородок были совсем иными, чем у Хоторнов. – Я хочу рассказать вам кое-что.
– Слушаю.
– Ну… Должно быть, вы уже знаете, что, по мнению моих родителей, я ни на что не гожусь.
– Это мы пока не обсуждали. Вы согласны с ними?
– Еще не решила. Моя проблема в том, что я дочь одной из сестер Хоторн. Если бы у них было много дочерей, то все могло быть по-другому, но дочь только одна, и это я. К десяти годам меня уже тошнило от этого, у меня был комплекс неполноценности размером со стратосферу. Моя жизнь была невыносима. В колледже на меня смотрели так, словно ожидали, что у меня из ушей вот-вот посыплются солнца и звезды. В конце концов я взбунтовалась. Я сбежала из колледжа и из дому тоже, нашла работу и на жизнь зарабатывала достаточно. Но поскольку я, как ни крути, одна из Хоторнов, мне пришлось искать недорогой способ вести себя эксцентрично и вызывающе. Меня хватило только на то, чтобы купить в комиссионном магазине фотокамеру и фотографировать людей, когда они этого не ожидают. Я до сих пор этим занимаюсь. Разве это не убого? Видите ли, у меня совсем нет воображения. Я все время придумываю, что бы такого эффектного сделать, но все мои идеи или скучные, или невозможные, или просто глупые. Я очень неуверенная в себе, правда. И мои бойкие излияния перед вами прямо сейчас – просто блеф. Внутри я вся дрожу, как трусливый заяц.
– У вас нет причин дрожать. – Вулф поставил на стол стакан с пивом и вытер носовым платком губы. – Вы сказали, что убежали из дому?
– Угу, – покивала она. – Прошло уже больше года. Я сказала маме… Ой, это не важно. В общем, я оборвала все отношения, понимаете? Я собиралась совершить нечто великое, чтобы затмить сестер Хоторн. Итак, я нашла работу за двадцать долларов в неделю – продавцом антикварного стекла в магазине на Мэдисон-авеню – и купила камеру. Неплохо, да? Что касается визитов домой, то тут я была тверда. Ни разу не навестила их, даже на выходных. Первый раз я чуть не дала слабину в этот понедельник, когда ко мне в магазин пришла мама и попросила приехать на серебряную годовщину их свадьбы. Я уже отказала ей раньше, в письме. На следующее утро, во вторник, в магазин явился мистер Прескотт и тоже пытался убедить меня поехать к родителям. Я опять отказалась, но, когда я закончила работу в шесть часов вечера и вышла на улицу, он ждал меня там в своей машине. А потом мы приехали туда и узнали, что… дядя Ноэль мертв.