Он подпер лоб свободной рукой и стал ждать. На него никто не смотрел, так как все уставились на Вулфа, который снял трубку своего телефона и слушал. Прошло целых две минуты, когда Квест наконец поднял голову и произнес:
– Да, Делла?.. Вот как? Ты уверена?.. Нет, мне просто надо было знать… Нет-нет, я в порядке, все в полном порядке… Спокойной ночи. – Он аккуратно и твердо положил трубку и повернулся к Вулфу. – Я мог воспользоваться ею, мистер Вулф, вы правы, но вернуть ее на место у меня возможности не было, потому как я туда не возвращался. – Он встал, извлек из кармана кошелек с мелочью, достал два десятицентовика и один пятицентовик и положил мне на стол. – Звонок на четверть доллара с налогом. Благодарю. – Он вернулся к своему креслу и сел. – Думаю, мне лучше воздержаться от ответов на дальнейшие вопросы.
– Вы предвидели их, сэр, – пробурчал Вулф. – Неплохо задумано и великолепно исполнено, вздор это или же нет. Вам нечего добавить?
– Нет.
– Значит, вы еще и знаете, где остановиться. – Вулф повернулся направо. – А вы, мистер Питкин? Вас, часом, не осчастливил катарсис много лет назад?
Оливер Питкин в сотый раз шмыгнул носом. Почти два часа назад ему приготовили ржаной виски с имбирной газировкой, и он все еще мучил стакан.
Я ошибся в нем во вторник, когда подумал, что он всегда был и будет пятидесятилетним. Он уже прибавил по меньшей мере лет пять и как-то весь съежился. И теперь вместо аккуратного невзрачного коротышки стал в моих глазах неким подобием гигантского жука. Очевидно, Питкин где-то слышал, что, если желаешь произвести впечатление на собеседника, надо наклонить голову вперед, подбородком к груди, и смотреть на него из-под бровей, как это делает борец, принявший боевую стойку. Может, оно и было так, но не в его исполнении.
– Не уверен, – осторожно начал он, – что понимаю смысл слова «катарсис». Не объясните ли?
– Предпочел бы не отклоняться от темы. Давайте вернемся к вопросу, который я задал мисс Дадей. Что вы можете сказать, чтобы снять с себя подозрение в убийстве?
– Так не пойдет. – Он шмыгнул носом. – Это не по-американски. Сначала предъявите мне доказательства, на которых основываете свое подозрение. Если они у вас есть, я отвечу. Вот это будет по-американски.
– У меня нет доказательств.
– Значит, нет и подозрения.
Вулф окинул его взглядом:
– Вы, сэр, либо осел, либо прикидываетесь таковым. Если подозрение в причастности к убийству опирается на доказательство, то это уже убежденность. Располагай я доказательствами, что один из вас или даже несколько виновны, разве сидел бы здесь полночи, призывая вас к откровенности? Я бы вызвал полицию и сдал их. Вам есть что сказать?