Вулф чуть-чуть приоткрыл глаза, так что между веками образовались щелочки.
– Мисс Брюс, мне понравилась та небрежность, с которой вы говорили о чемодане. Если для вас это такая мелочь, то мне и расспрашивать вас что о нем, что о письме бессмысленно, только зря время потрачу. Я вас правильно понял?
– Совершенно верно, – согласилась она.
– Я так и думал, – отозвался Вулф, – однако хочу обратить ваше внимание на то, что сейчас чемодан находится у меня, и при этом вы сами признали, что именно он вынудил вас вступить в игру и выложить карты на стол. Что же касается вашего предложения меня нанять, тут имеется ряд сложностей, которые лично мне представляются непреодолимыми. Вот вы, например, говорите «мы». Кто «мы»? Для меня это слишком расплывчато. Я готов обсуждать подобное дело лишь с вашими хозяевами, вот только это невозможно. Вряд ли они рискнут выйти на меня напрямую из страха, что я узнаю, кто они такие, и тут же их предам.
Дороти нахмурилась и покачала головой:
– Мистер Вулф, вы кое-чего не понимаете. Люди, которых вы назвали хозяевами, – птицы очень высокого полета и потому ничуть не опасаются предательства. Оно просто не может угрожать им. Я уже сказала: речь идет о лицах из высоких эшелонов. Однако, несмотря на это, мы должны действовать скрытно, поскольку мы не хотим…
Ее прервал телефонный звонок. Я снял трубку. Выяснилось, что на проводе Вашингтон. В столице хотели побеседовать с Ниро Вулфом. Я уточнил, кто именно спрашивает его, и через некоторое время получил ответ – генерал Карпентер. Я попросил обождать, накорябал в блокноте «ген. Карп.» и, встав, передал его Вулфу.
Кинув взгляд на блокнот, он положил его на стол запиской вниз и вежливо сообщил Брюс:
– Мистер Гудвин проводит вас наверх и покажет орхидеи.
– Если звонит лейтенант Лоусон… – начала она.
– Пойдемте, – сказал я, – может, вам удастся выпытать это у меня.
В оранжерее царила жара. Я взмок, а ее щеки после подъема по лестнице покрылись легким румянцем. Навстречу нам рысью кинулся Хорстман, но я успокоил его, объяснив, что просто показываю гостье дом. Я предложил пройти в комнату с рассадой, пояснив, что там прохладнее, но Дороти отказалась, сказав, что предпочитает остаться здесь и полюбоваться растениями. Мне страшно хотелось свернуть ей шею, и чтобы отвлечься от этого желания, я стал показывать ей орхидеи, приводя их названия на латыни. При этом я отметил, что сам предпочел бы отправиться в комнату с рассадой, но не могу оставить ее одну: вдруг она тайком нарвет орхидей, чтобы потом всучить их кому-нибудь в качестве взятки. Дороти с признательностью на меня посмотрела, издав странный звук: нечто среднее между смешком и каким-то бульканьем. Такое впечатление, что мои остроты были ей по душе.