– Сколько ей было лет?
– Двадцать семь.
– Вы знали ее до того, как поступили на службу в Бюро регулирования цен?
– Нет, но мы познакомились в первый же день. Дядя попросил ее присматривать за мной.
– И она присматривала?
– В какой-то мере. Когда у нее было свободное время. Она ведь занимала очень важное положение и не сидела сложа руки. К тому же она страдала лихорадкой под названием БРЦ.
– Да неужели? – От удивления я не успел поднести ко рту вилку с салатом, и она застыла в воздухе. – И насколько серьезен был случай ее болезни?
– Один из самых тяжелых из зарегистрированных.
– А какие основные симптомы?
– Это зависит от характера и темперамента человека. Простейшая форма подобного заболевания выражается в твердом убеждении, что Бюро регулирования цен всегда и во всем право. Существует целый ряд осложнений: от жгучей ненависти к НАП до мессианской потребности сеять разумное, доброе, вечное в зависимости от того, кем ты являешься – благодетелем человечества или борцом.
– Вас тоже не миновала эта болезнь?
– Конечно. Правда, не в такой острой форме. У меня она вызвана личными причинами. Я была очень привязана к дяде. – У мисс Бун дрогнул подбородок, однако она быстро справилась с волнением. – Видите ли, я не помню своего отца, мне его заменил дядя Чейни. Я, наверное, много чего не знаю, но я действительно любила дядю.
– Ну а какие осложнения были у Фиби?
– Все, какие я уже называла. – (Подбородок снова был в порядке.) – Она была прирожденным бойцом. Не знаю, сколько врагов БРЦ, например из числа верхушки НАП, были реально в курсе всей нашей подноготной, но, если их разведка работала хорошо, они должны были знать о Фиби. Для них она представляла еще бо́льшую опасность, чем мой дядя. По крайней мере, он сам так говорил. Он считал, что даже если в результате каких-то политических перестановок его заставят уйти из бюро, но пока там будет работать Фиби, ничего не изменится.
– Ничего не скажешь, здорово вы мне помогли, – проворчал я. – Никогда бы не подумал! Получается, с Фиби могли расправиться по тем же причинам, что и с вашим дядей. Если вы называете это «посмотреть под другим углом»…
– Я ничего и никак не называю. Вы спросили, я ответила.
– Да, спросил. Как насчет десерта?
– Не уверена.
– Настоятельно рекомендую. Вам, возможно, весь день придется помогать мне обрабатывать вашу тетю, а десерт даст заряд дополнительной энергии, раз уж вы так не любите тетю. У них неплохой ореховый пудинг с корицей.
В конце концов Нина решила, что это хорошая идея, и я сделал заказ официанту. Грязную посуду унесли, и в ожидании пудинга с кофе мы продолжили разговор о Фиби Гантер, правда никаких потрясающих открытий больше не последовало. Я рассказал Нине о не найденном до сих пор десятом валике, и Нина даже вспыхнула от негодования, когда я высказал предположение, что Фиби поддерживала тайные контакты с кем-то из НАП и спрятала валик в надежном месте, поскольку содержание записи могло скомпрометировать этого человека. Потом я спросил, как она относится к предположению, что валик мог содержать материалы, компрометирующие Соломона Декстера или Элджера Кейтса. Чем плоха эта версия?