Ближе ко мне расположились представители Бюро регулирования цен. Этих набралось четверо: миссис Бун, вдова; Нина Бун, племянница; Элджер Кейтс и некий Соломон Декстер, явившийся незваным. Ему было около пятидесяти, скорее меньше, чем больше, и выглядел он как нечто среднее между политиком и лесорубом. До смерти Буна Декстер являлся его заместителем, а ныне уже сутки исполнял обязанности директора бюро. И пришел он по долгу службы, о чем и сообщил Вулфу.
Между двумя враждебными армиями находились нейтральные стороны, или арбитры: Спиро из ФБР, инспектор Кремер и сержант Пэрли Стеббинс. Я знал, что Кремер заслуживал красного кожаного кресла, но он был нужен мне в центре, о чем я так прямо ему и сказал. К четверти одиннадцатого Кремер был таким взбешенным, каким я еще сроду его не видел. Он уже давно сообразил, что Вулф начал свое расследование с нуля и организовал это сборище исключительно для того, чтобы собирать, а не предоставлять информацию.
Произошла всего одна безуспешная попытка нарушить мою идеальную рассадку. Миссис Бун с племянницей приехали раньше девяти, а так как я не могу пожаловаться на плохое зрение, то без колебаний усадил племянницу в желтое кресло рядом с моим столом. Когда несколько позже явился Эд Эрскин, я посадил его в той половине комнаты, которую занимали представители ассоциации. Мне пришлось ходить туда-сюда, чтобы встретить гостей, и, вернувшись в очередной раз в кабинет, я заметил, что Эд бесцеремонно перебрался в мое кресло и беседует с племянницей.
– Эта половина комнаты предназначена для Капулетти, – сказал я, приблизившись. – Будьте добры, вернитесь на свое место.
Он повернул голову, вздернул подбородок и уставился на меня. Его мутный взгляд не сулил ничего хорошего. Очевидно, он придерживался теории наличия приобретенного иммунитета к похмелью. Справедливости ради стоит сказать, что он не был пьян в зюзю, но и сухим как лист его тоже трудно было назвать.
– А? Что? – спросил он.
– Это мое место. Я здесь работаю, – отрезал я. – Давайте не будем делать из этого проблему.
Он пожал плечами и пересел.
– С кем только не приходится сталкиваться в офисе детективного агентства! – любезно обратился я к мисс Нине Бун.
– Полагаю, что так, – отозвалась она.
Не слишком глубокомысленное замечание, однако я улыбнулся ей, желая показать, как ценю то, что она взяла себе за труд поддержать разговор, несмотря на нервное напряжение. У нее были темные волосы, карие глаза и упрямый подбородок.
С того самого момента, как Вулф сообщил, что работает на Национальную ассоциацию промышленников, представители Бюро регулирования цен стали поглядывать на него подозрительно и враждебно. Конечно, те, кто читает газеты и слушает радио, в том числе и я, знали, что члены ассоциации ненавидели Чейни Буна и все, за что он ратовал. Они с радостью швырнули бы его на съедение волкам, а сотрудники бюро, в свою очередь, с удовольствием собрали бы всех членов НАП на необитаемом острове, чтобы сбросить на них атомную бомбу. Но до этого вечера я даже не представлял, насколько накалены их отношения. К давней вражде примешивались два новых обстоятельства. Первое – убийство Чейни Буна, да не где-нибудь, а на приеме, устроенном ассоциацией. Второе – надежда, что кто-нибудь из неприятельского стана будет арестован, судим, приговорен и казнен на электрическом стуле.