– Какие ваши доказательства? – наконец спросил он.
– На шарфе обнаружены микроскопические частицы краски и ржавчины с трубы, причем в изрядном количестве.
– Где вы его нашли?
– В кармане пальто.
– Чьего?
– А вот это уже не ваше дело! – отрезал Кремер. – Я бы хотел попросить вас не распространяться на эту тему, но, к сожалению, это бесполезно. Отведи его в столовую, – приказал он детективу, который привел Уинтерхоффа. – И скажи Стеббинсу, пусть никого больше не присылает.
Уинтерхофф хотел что-то сказать, но его поспешно выставили. Когда за детективом закрылась дверь, Кремер сел, положил руки на колени, сделал глубокий вдох и шумно выдохнул.
– Господи Исусе! – бросил он.
Наступило продолжительное молчание. Я посмотрел на большие настенные часы: без двух минут четыре. Я посмотрел на свои наручные часы: без одной минуты четыре. Несмотря на такое расхождение в показаниях, можно было смело заключить, что скоро четыре утра. Из-за закрытых дверей гостиной и прихожей можно было услышать слабые намеки на приглушенный шум, просто чтобы напомнить нам, что молчание – это не выход. Каждый незначительный шум, казалось, говорил: «Ну давайте, уже поздно, разберитесь наконец!» Обстановка в кабинете поразила меня одновременно унынием и способностью наводить уныние. Необходимо было впрыснуть струю оптимизма и добавить некоей основательности.
– Ну, – жизнерадостно начал я, – мы сделали большой шаг вперед. Исключили умчавшегося стрелой человека, о котором говорил Уинтерхофф. Я готов присягнуть на суде, что человек этот не промчался стрелой в нашу прихожую.
Мои слова не нашли отклика ни у кого из присутствующих, что говорило, в каком жалком состоянии они все находились. И только окружной прокурор наградил меня таким взглядом, будто я напомнил ему кого-то, кто не стал за него голосовать.
– Этот Уинтерхофф – проклятый лжец! – возмутился комиссар полиции. – Не видел он никакого человека, который якобы промчался стрелой с крыльца дома. Уинтерхофф это сочинил.
– Ради всего святого, ну и что с того? – не выдержал окружной прокурор. – Мы ищем не лжеца, а убийцу!
– А я хочу спать, – угрюмо заявил Вулф. – Сейчас уже четыре утра, и вы зашли в тупик.
– Да что вы говорите! – саркастически воскликнул Кремер. – Мы зашли в тупик. А вы, значит, не зашли в тупик, насколько я могу судить по вашей формулировке!
– А я – нет, мистер Кремер. Вовсе нет. Но сейчас я устал, и меня одолевает сон.
Еще немного – и дело закончилось бы вспышкой насилия. Но тут раздался стук в дверь, и в кабинет вошел детектив, который доложил Кремеру: